Читать книгу - "Вкус невинности - Роксана Михайловна Гедеон"

- Кстати, а сказала ли ты ему о своей дочери? Мне кажется, ты ни за что не захочешь с ней расстаться. А вот захочет ли он, чтобы Дезире жила с тобой?

Адель не сразу ответила, комкая кружевной платочек. Об этом она действительно не спросила князя. Потом, отбрасывая всякие сомнения, произнесла:

- Что ж мама, если он вздумает возражать, я сразу положу конец отношениям с ним… В конце концов, разве я не молода и не красива? Разве на нем свет клином сошелся? Ах, Боже мой! Мне только семнадцать, и я вполне могу подождать еще одного выгодного предложения.

Адель вернулась домой к девяти часам вечера. Она спешила: надо было принять ванну, подобрать наряд для ужина - нынче должен был заехать Фердинанд Орлеанский. Подобно вихрю, она взлетела на третий этаж, распахнула дверь в стеклянную галерею, служившую прихожей, и внезапно замерла на месте, будто ее молнией поразило.

Враз задрожавшие пальцы выпустили полуразвязанные ленты шляпки, и шляпка сползла ей на плечи. Навстречу Адель поднялся мужчина лет тридцати в костюме из светло-серого тонкого сукна и серых замшевых сапогах для верховой езды. В его руках, затянутых в тонкие серые перчатки, был хлыст. На манишке, сверкающей белизной, сияла великолепная бриллиантовая запонка.

- Вы, - насилу выговорила она, задержав в груди дыхание.

Прошел почти год с тех пор, как она в последний раз видела Эдуарда.

6

Он поклонился. Она сухо спросила:

- Любопытно было бы узнать, какое дело могло привести вас сюда.

Он не сразу ответил, все так же не отрывая от нее задумчивого пристального взгляда. У Адель холод подползал к самому сердцу. Она чувствовала, что одним своим присутствием этот человек вывел ее из нормального состояния: она сразу стала чувствовать себя неуверенной, ранимой, несчастной. Впрочем, несмотря на эти чувства, обуревавшие душу, внешне она сумела сохранить холодный и равнодушный вид. Не дожидаясь его объяснений, она прошла в комнату. Остановившись перед зеркалом, сбросила шляпку, не спеша сняла перчатки, вынула из ушей сережки. Эдуард остановился в дверях, глядя на нее.

Адель подняла голову и так же тихо спросила:

- Как все-таки вы узнали мой адрес?

Эдуард негромко ответил:

- Мой нотариус занимался этим делом. Вы же помните, что я бывал у вашей матери.

- Стало быть, вы нашли меня через мою мать. - Она усмехнулась, чуть дрожащими пальцами укладывая сережки в футляр. - Ну и, чего ради вы меня искали? Да еще вот так, вдруг?

- Вдруг?

- Вы же не вспоминали обо мне целый год, господин граф.

Он все так же задумчиво смотрел на нее. Потом ответил:

- Я случайно увидел вас у Оперы.

Она холодно подытожила:

- Стало быть, в вас проснулись воспоминания. Как это трогательно, господин де Монтрей.

- Вы не можете сказать, Адель, что нам не о чем говорить.

Ее глаза блеснули:

- Напротив. Очень даже напротив. Я совершенно не знаю, о чем с вами говорить, более того, ваш визит кажется мне слишком тягостным. Я жду сегодня более желанного гостя.

- Об этом я наслышан.

Ее поражал сам его тон - спокойный, сдержанный. Она тысячу раз предпочла бы, чтобы он выказал хоть малейшую ревность - тогда, возможно, то представление о своих отношениях с Эдуардом, которое она сама себе создала, было бы разрушено, представление, основанное на том, что он, вероятно, только забавлялся с нею. Его тон, черт бы его побрал, только утверждал Адель в этом тяжелом, невыносимо унизительном мнении.

Однако она вскинула голову и, почти улыбнувшись, сказала:

- Что ж, раз вы об этом слышали, значит, не можете не понимать, что ваше присутствие будет дурно истолковано его высочеством.

- Я видел его записку у вас на столе, - сказал Эдуард. - Жюдит впустила меня, и я смог это сделать. Это вышло случайно, не хмурьте брови. Герцог сообщает, что приедет на час позже. Я постараюсь уйти до его приезда. Вам ничто не грозит.

- Благодарю вас.

Ей казалось, будто острая льдинка кольнула ее в самое сердце. Раньше в воображении она иногда представляла себе эту встречу: Эдуард должен был быть более нежен, более страстен. Он должен был, в конце концов, просить прощения. Он сделал ей так много зла. Но эта встреча получилась совсем не такой, как представляла Адель. Эдуард не любил ее. Он даже не считал, что в чем-то виноват, а между тем у нее вся душа ныла от мыслей о нем. Ярость, гнев и обида смешивались с поразительно наивной надеждой на то, что он разубедит ее, что он все-таки сумеет все уладить и они будут вместе. Потом злые слезы закипели на глазах Адель. Какого черта! Как можно быть такой дурой, такой невероятной идиоткой после того как жизнь, казалось бы, многому ее научила! К дьяволу все эти глупые надежды! Она больше не позволит ему смеяться над ней.

Если он не любит ее - ему же хуже! Да, хуже и ей, но и ему тоже, потому что она в конце концов сумеет за себя постоять!

У Эдуарда было ощущение, что он приехал к совершенно незнакомой женщине. Раньше Адель была подобно раскрытой книге: он видел малейшие движения ее души. Все, что она чувствовала, отражалось на ее лице, искрилось в глазах. Кроме того, ее влюбленность была так велика, что он отдыхал душой рядом с Адель, отвлекался, зная, что ей ничего от него не нужно, что она не преследует никаких корыстных целей. О, в Париже это редкость - встретить такую девушку. Теперь она изменилась, и это приходилось в который раз сознавать. На ее лице, красивом, как и прежде, не отражалось никаких чувств; изумрудные глаза были холодны и лишь раз или два сверкнули бриллиантовым жестким блеском, не предвещавшим ничего хорошего. Она хранила ледяное спокойствие и была убийственно равнодушна - так, что у Эдуарда появилось сильнейшее желание задеть ее, сделать ей больно, вывести из этого ледяного состояния, хотя бы раз увидеть в ее глазах вспышку чувств и доказать и себе, и ей, что она все еще любит его. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы смирить это жесткое и нелепое желание.

Он уже понял - с первого ее взгляда - что она воспримет в штыки любое его объяснение. Любое оправдание использует для того, чтобы высказать свои презрение и гнев. Он не видел теперь необходимости что-то объяснять - это выглядело