Читать книгу - "Повернуть время вспять - Рэдклифф"

В кабинете повисла гробовая тишина. Лицо Эмброуза Рифкина оставалось бесстрастным, но его взгляд – столь же острый, как у Пирс, хотя глаза у него были не такие темные – медленно ощупывал лицо Уинтер.

– По какой причине?

– У меня есть дочь, и я не смогу быстро устроить ее в садик. Мы только что переехали сюда и едва начали осваиваться.

– Вы ведь в разводе?

Уинтер почувствовала, как к ее лицу приливает кровь, но выдержала взгляд завотделением.

– Да.

– Но ведь здесь за вашим ребенком кто-то присматривает?

– Да, – быстро сказала Уинтер. – Жена одного из ординаторов-анестезиологов… – до нее дошло, что подробности завотделением совсем не интересуют. – Здесь мой ребенок под очень хорошим присмотром.

– Сколько ей лет?

– Ей три года, – Уинтер не удержалась от улыбки.

– Три года. Что ж, даже если вы будете отсутствовать все это время, я не вижу большой разницы, поскольку вы позаботились о ее присмотре здесь.

Уинтер краем уха услышала, как резко вдохнула Пирс, но больше всего ее сейчас заботили слова Эмброуза Рифкина. Сначала ее окатила волна жара, а затем – волна холода.

– Вы хотите сказать, что я должна буду оставить ее здесь?

– Именно.

– Сэр, – вступила Пирс. Чувствовалось, что голос у нее очень напряжен. – Я не думаю…

– Мне жаль, – спокойно сказала Уинтер, – но это невозможно.

Эмброуз Рифкин по-прежнему демонстрировал невозмутимость всем своим видом, словно Уинтер только что не ответила ему отказом.

– Поскольку она еще не ходит в школу или…

– Сэр, не важно, сколько ей лет и какова ситуация. Я не оставлю ее на полгода. Даже сейчас все не так просто, учитывая, сколько времени я не вижу ее.

– Ясно. А каковы ваши планы на будущее, доктор Томпсон?

– Изначально я собиралась специализироваться на хирургии молочной железы. Я приступлю к поискам места для этой специализации после того, как закончу ординатуру по общей хирургии.

– Какой прекрасный выбор для женщины, – произнес Эмброуз Рифкин с едва заметной ноткой снисхождения. – Можно не слишком напрягаться, да и экстренных случаев крайне мало.

Уинтер промолчала. По-своему он был прав. Работа такого хирурга обычно укладывалась в нормальный график с понедельника по пятницу с семи до пяти, что позволило бы Уинтер уделять время дочери. Кроме того, это было одно из ключевых направлений с точки зрения охраны здоровья женщин, а для Уинтер это всегда было важно.

На переднем плане медицинской науки, конечно, была хирургия в области онкологии. Уинтер прекрасно понимала, что ее выбор не самый амбициозный, но она знала и то, что он будет вознагражден. Объяснять это такому человеку, как Эмброуз Рифкин, было бесполезно, потому что с его точки зрения такая награда будет слишком скромной.

– Вы начинаете завтра, доктор Томпсон, – объявил Эмброуз Рифкин. – Я назначаю вас старшим ординатором на сосудистую хирургию.

– Понятно, сэр, – сказала Уинтер. Это был, конечно, не самый лучший вариант, но и не самый ужасный. С технической точки зрения, сосудистая хирургия была интересным и трудным направлением. Она будет скучать по совместной работе с Пирс, в то же время у нее будет больше ответственности. Все это было частью игры.

– Я решил вытащить доктора Дзуброва из лаборатории, – продолжил завотделением, теперь обращаясь к Пирс, которая с прямой спиной застыла в кресле. – Он станет старшим ординатором в моей смене. Таким образом, ты сможешь поехать в Харрисбург прямо сегодня.

* * *

По пути в женскую раздевалку Уинтер и Пирс не обмолвились ни единым словом. Войдя в раздевалку, Пирс сразу направилась к своему шкафчику. Она достала несколько пар медицинской формы и положила их на скамейку. После этого Пирс собиралась достать из шкафчика свой халат, но вместо этого со всей силы хлопнула дверцей так, что задрожал весь ряд металлических шкафчиков.

– Твою мать! – Пирс прислонилась спиной к своему шкафчику и закрыла глаза.

Уинтер села на скамейку и положила ладонь на стопку медицинской формы, хотя на самом деле ей хотелось дотронуться до Пирс.

– Что происходит?

– Не знаю, ты сама слышала, что он сказал. Он сплавил меня на другую программу, а на мое место поставил Дзуброва.

– Это из-за меня? Потому что я отказалась туда ехать?

Пирс открыла глаза, посмотрела на Уинтер и медленно покачала головой.

– Нет, не думаю. Между прочим, это было смело.

Уинтер поморщилась.

– Ничего подобного. Я ни за что не оставлю свою дочь, вот и все.

– Из-за этого он может вообще избавиться от тебя.

– Может, но это не важно. Я бы все равно не передумала.

– Правда?

– Правда, – тихо подтвердила Уинтер.

До нее стало доходить, что через несколько часов Пирс уедет. На недели, на месяцы и, может быть, навсегда. И жизнь Уинтер вернется в свою колею, какой она была до их бурной ночи. Уинтер стало тоскливо в душе. Она поднялась со скамейки.

– Это же не значит, что ты не будешь главным ординатором в следующем году?

– Может, не значит, а, может, и значит, – вздохнула Пирс. – Он для чего-то готовит Дзуброва.

– Ты можешь поговорить с ним? Сказать ему, что ты не хочешь туда ехать?

Пирс глухо рассмеялась.

– Конечно, могу. В этом случае мне светят самые паршивые должности, и я могу попрощаться с научной карьерой.

Пирс пыталась заставить себя думать, что ей нужно делать для своей карьеры, но ей в голову лезла лишь мысль о том, что она сейчас выйдет из больницы, сядет в машину и уедет. И что она уже не сможет отвести Уинтер на ужин сегодня вечером или на завтрак на следующее утро, или провести ночь в ее постели – возможно, уже никогда. Пирс не могла позволить себе думать об этом сейчас. Такая роскошь, как переживания о своей личной жизни, была ей недоступна.

Пирс со вздохом снова открыла шкафчик и вытащила оттуда халат:

– Если б я только знала, что все так получится, я бы не приходила к тебе вчера вечером. Прости меня.

– Время никогда не было на нашей стороне.

– Да, это так, – согласилась Пирс. Она сняла со своей связки один из ключей и протянула его Уинтер. – Вот, возьми. Это ключ от старой комнаты для ординаторов. Присмотри за ней… для меня.

– Обещаю, – у Уинтер перехватило дыхание. Она подошла к Пирс и поцеловала ее в щеку. – Будь аккуратна за рулем.

– Постараюсь.

Уинтер развернулась и ушла, Пирс проводила ее взглядом. В груди у нее разливалась боль. Чувство потери было привычным. Ей пора бы уже научиться не впускать никого так глубоко в душу, чтобы потом не сходить с ума от тоски. Пирс набросила на плечи кожаную куртку, взяла ключи и форму. Пора было двигаться дальше.