Читать книгу - "Царица Теней: возвращение Персефоны - Инна Ласточка"

богиня Плодородия, раз Деметра оставила этот мир, и, разумеется, царица Теней. Это неизменно, — он тоже взял несколько гранатовых зёрен. — Ты скорбишь?

— О Деметре? — Лина покачала головой. — Нет. Нет, не думаю. После всего, сложно оплакивать её. Ариана была мне ближе, и потом… Это ведь она подослала к тебе Минфу.

— Знаю.

— Я думала… думала, она желает мне счастья и не станет рушить всё, что мне дорого.

— Деметра желала тебе счастья, только не со мной… — в глазах Аида застыла печаль. Он откинулся на спинку стула, когда Лина, после небольшой паузы, спросила.

— А что ты знаешь об Амфитеусе?

— О ком?

— Бог с оружием из зёрен Деметры, называет себя её сыном, и боюсь… — она съела зерно граната и потянулась за другим, — он не только её сын, а ещё и мой родной брат.

Аид повторил за ней, забрасывая в рот сразу два гранатовых зернышка.

— Это случайно не приёмный сын Ареса? В войну о его жестокости слагали легенды. Даже не представляю, кто убил больше, чем он. Я предполагал, что такие вещи, как рождение братьев и сестёр, ты должна была знать в первую очередь.

— Я не знала. Он сам сказал, когда явился за мной по наводке «Протекта». Может быть, право быть богом Плодородия перешло ему?

— Маловероятно. Просто будем иметь в виду ещё одного сына Зевса, но во вторую очередь. Арес же не зря мнит себя наследником, он сын царя и царицы, как теперь говорят… — Аид повернулся к полке с книгами, вспоминая, — кронпринц? Цесаревич?

— Примерно так… — Лина согласно кивнула и встала.

Её ступни всё ещё оставляли пучки травы на полу, но лепестки с потолка летели уже меньше. Она прошла в другой конец кабинета и отодвинула тяжёлую портьеру, скрывающую панорамное окно в пол. За ним, над туманными полями и серыми равнинами, над голубоватым светом Зала Судеб медленно расступался пепел, открывая кроваво-алое небо, а в другой стороне, где за уходящими вдаль пустынными землями раскинулся Элизиум, застыло зелёное мерцающее марево, похожее на северное сияние. Лина повела плечом, и рукавчик её платья плавно сполз вниз, открывая гладкую кожу, сияющую призрачным блеском в тусклом свете дворца.

— Рассвет. Только сейчас поняла, как здесь на самом деле красиво… — произнесла она и ахнула, когда Аид схватил её в охапку и, обнимая со спины, прижал к себе, будто укутывая собой, скрывая от всего мира. Она не слышала, как он подошёл, и, смущаясь, потянулась поправить платье.

— Оставь так, — попросил он, и его тёплое дыхание коснулось её уха. — Останься со мной. Утром я позову нимф, чтобы принесли тебе одежду.

— Я не собираюсь уходить, — она склонила голову на бок, позволяя ему прижаться губами к шее, но лишь на миг, а затем повернулась в его руках. — Я не хочу уходить, и обещаю, что не покину тебя, что бы ни случилось. С тобой, в горе и радости, до скончания времён и после, если это возможно… Мы со всем справимся, и у нас будет всё время мира, мой царь, — она посмотрела ему в глаза и коснулась щеки, а потом, пока он не успел опомниться от её слов, тихо рассмеялась.

Он растерялся от такой перемены настроения.

— Почему ты смеёшься? Я выгляжу глупо, когда ты говоришь мне такие вещи, любовь моя?

Она мотнула головой.

— Нет-нет, просто подумала, что сейчас ты выглядишь так, как тебя любят изображать современные смертные… Представила твою реакцию на эти слова, и, знаешь, ты меня не разочаровал.

— Я не понял, — он коварно ухмыльнулся, — ты делаешь мне комплимент или пытаешься оскорбить?

— Угадай, — уклончиво ответила Лина, но, заметив в его глазах беспокойство, поспешила добавить: — Мне всё равно, как ты выглядишь, главное, что это ты… в любом образе, — она разгладила складку на его одежде и вдруг спросила совершенно другим тоном. — Расскажешь о ней?

— О ком? — не понял Аид и тут же догадался. — О нашей дочери?

Лине отчего-то трудно было звать её по имени, и она надеялась, что Аид прочтёт всё в её глазах. Он прочёл и понял. Аид пытался найти слова, чтобы описать Макарию, но во всех языках мира не существовало слов, способных отразить её суть.

— В ней Кристалл Душ, — сказал он, — она проводит тени смертных и полубогов в Элизиум и следит за ними там. Занята исключительно своими обязанностями и очень редко является богам, поэтому для многих в сонме она миф. Она была царицей Теней в наше отсутствие, и тогда почти не покидала дворца. Макария похожа на миртовое дерево в инее, сверкающее в лучах рассвета волшебными оттенками… на зарю, восходящую в морозной дымке зимы… на подснежник, проросший сквозь толщу снежного наста… — Аид вздохнул, — и, кажется, она скоро выходит замуж. Танатос просил её руки.

Лина улыбнулась и не ответила. Она помнила о Макарии, как о существующей в царстве Теней богине, но больше ничего — ни лица, ни каких-либо подробностей.

Аид смотрел на неё. Долго смотрел, убеждая себя, что это не сон, что она реальная, настоящая, с ним. Он думал о первой встрече в этом её воплощении, о последующих встречах и о словах — жестоких и добрых, ласковых и обжигающе-ледяных. В какой-то момент в его глазах замерцали лукавые искорки, и он сказал.

— Вернёмся к твоим предыдущим словам…

— О Макарии? — Лина приподняла уголок губ.

— Нет, раньше, — Аид притянул её ближе, зная, что она намеренно уходит от ответа.

— О твоём образе?

Аид рывком прижал её к себе так, что их сердца, бьющиеся в унисон, зазвучали как единое целое.

— В горе и радости, — выдохнула она, — мой царь…

— Мой царь? — глубоким завораживающим шёпотом уточнил он. — Из твоих уст это обращение ко мне звучало лишь трижды…

— А что? Разве это запрещено?

— Нет… — он заглянул ей в глаза, пытаясь найти в них ответ, но там его не было. — Ты боишься моего имени?

Сердце Лины пропустило один удар, и Аид это почувствовал.

— Нет… — она смутилась и растерялась, — да, наверное, привычка смертных. Но тебе не на что жаловаться, я провела двадцать пять лет с именем Элина и тоже не привыкла слышать «Персефона» в обращении к себе… это странно. Если я уступлю тебе и буду называть по имени, и ты, пожалуйста, будь снисходителен ко мне.

— Сравнила! — от его проницательного бездонного взгляда подогнулись колени. Аид знал, какой эффект на неё производит, и наслаждался этим. — Моё имя и мой титул принадлежат мне, я твой супруг в первую очередь, и только потом царь. А Элина… не твоё имя. Полагаю,