Читать книгу - "Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон"

И почему все в жизни неправильно?

— Если бы она не сказала мне, — обратился британец к Клаусу, когда вернулся домой поздно вечером, — то могла просто поехать в Лондон на долгий уик-энд и вернуться уже не беременной, а я бы так ничего и не узнал.

— Но Софи все рассказала, — заметил Клаус. — Значит, хотела, чтобы ты знал. Или чтобы убедил оставить ребенка.

— Я предложил ей выйти за меня.

Голодный и уставший парень сделал сэндвич и с остервенением съел его. Потом выпил снотворного, а проснулся, думая, что нужно обсудить это с Жислен. Как-то раз светская львица проговорилась, что жалеет об отсутствии детей.

Покровительница ждала юношу в «Оливье», популярном на тот момент баре, который примостился на узкой улочке недалеко от бульвара Сен-Жермен-де-Пре. Женщина нарядилась в необычайно элегантное короткое темно-синее платье. Конечно же, из коллекции Кристофера. Просто взглянув на Жислен: сидит на барном стуле, сигарета в руках, бокал на стойке рядом, — он придумал еще с десяток нарядов. Но парень отбросил эти мысли, поцеловал светскую даму и вздохнул.

— Наверное, лучше сразу к делу?

— Конечно, дорогой. Обожаю сразу переходить к делу, — хихикнула Жислен.

— Извини, мне не до шуток. Моя девушка беременна.

— Как грубо вот так сообщать мне об этом! — Женщина быстро выпила коктейль и, потушив сигарету, жестом велела официанту принести еще один. — Уверен, что от тебя?

— Да.

— Тогда надо выяснить, сколько стоит поездка в Лондон.

— Я хочу оставить ребенка.

Неотрывно глядя на Кристофера, она достала новую сигарету, быстро пожала плечами, прикурила и глубоко затянулась. Будто хотела накричать на протеже, но потом передумала.

— Дорогой, — тихо проговорила Жислен. — Продолжай stage и ни о чем не беспокойся. Я сама решу этот вопрос.

— Что это значит? Это мой ребенок. Он должен жить.

Жислен отодвинула стул и поднялась.

— Мы с Софи знакомы. Я с ней поговорю.

— Да при чем тут ты? — выпалил модельер.

Она мрачно посмотрела на него.

— Зачем ты пришел, если считаешь, что я ни при чем?

Женщина широким шагом вышла из бара, не забыв оплатить напитки. Кристофер побежал за ней, но успел увидеть только профиль в окне уезжающего такси. Жислен даже не взглянула в его сторону.

— Кристофер знает, что ты здесь? — спросила Софи.

— Этот разговор должен остаться между нами, — ответила Жислен.

Старшая женщина перегнулась через мраморную столешницу в кафе «Анжелина». Сегодня она надела гипюровое платье и укороченный пиджак — идеальный наряд для решения проблем девушки своего любовника. Еле заметный макияж — еще искуснее, чем у Софи. Блестящие темные волосы собраны в хвост и перетянуты черной лентой.

«Анжелину», маленькое кафе на улице Риволи напротив сада Тюильри, отличали изящные столики из кованого железа с ужасно неудобными стульями. Ближе к вечеру заведение наполнялось женщинами, которые жадно поглощали пирожные и сплетни. Софи и Жислен пили lе thé anglais,[101]а французское чаепитие даже суетливее английского. Заварные чайники, словно младенцев, пеленают в белые льняные салфетки, затем бережно относят к столику и осторожно ставят.

Софи надела бежевый твидовый пиджак от Шанель вместе с узкими потертыми джинсами и белой рубашкой. Выше талии — манекенщица «Шанель», ниже — студентка-бунтарка. Волосы девушка туго перетянула фиолетовым шифоновым шарфом, концы которого легли на плечи. «Еще одна модная фотография, — с иронией подумала Софи. — Черно-белый снимок. Автор — Уильям Кляйн. Две дамы сидят за столиком напротив друг друга. Спины прямые, будто обе проглотили по штырю. И подпись: „Пиджак от Шанель, джинсы „Ливайс“, шарф от Гуччи, туфли от Роже Вивье“»…

— Я хотела бы обсудить твою небольшую… проблему, — начала Жислен.

— А ты здесь вообще при чем? — спросила Софи. — От тебя и так достаточно неприятностей.

— Увы, это касается и меня тоже. Видишь ли, я беззаветно верю в талант Кристофера. И вложила в него деньги. А это может стать препятствием.

— Препятствие? — Софи прикурила, Жислен подалась вперед и сделала то же. — Не очень мило ты отзываешься о прелестном ребенке.

Официантка поставила перед дамами тарелку крошечных sandwichs au concombre.[102]Они настороженно глядели друг на друга, не замечая никого вокруг.

Софи даже не мигала. Наконец Жислен рассмеялась.

— Voyons,[103]дорогая. Ты пришла на встречу. Значит, нам есть что обсудить.

— Я часто встречаюсь с людьми без повода, — пробормотала девушка.

— Точно. Слышала, тебя недавно видели с Дидье Брунвальдом. И что скажет об этом Кристофер?

Манекенщица пожала плечами.

— Он не в том положении, чтобы судить меня. В любом случае, Жислен, я прекрасно понимаю, что ты хочешь предложить.

— Правда? Расскажешь?

— Ты хочешь, чтобы я избавилась от «препятствия».

Светская львица откинулась на стуле.

— Я знаю тебя с детства.

— Но не очень хорошо.

— Я очень уважаю твою мать.

— Ее все уважают, — сдержанно парировала Софи.

— Да, — хихикнула Жислен. — Номинировать ее, что ли, на роль святой покровительницы кутюр! Вместо уже немодной Катерины!

Официантка поставила на стол тарелочку petits fours[104]и кувшин молока.

— Я всегда хотела быть такой же принципиальной и высоконравственной, как твоя мать… — Старшая женщина пожала плечами. — Но очень скоро поняла, что безнравственной быть намного веселее, — засмеялась она. — Ведь по логике вещей она должна сейчас сидеть на моем месте.

— Она ни о чем не знает, — отчеканила модель. — И ты ей не расскажешь.

— Сначала колье, потом ребенок. Какие еще секреты мне придется хранить? Софи, все тайное рано или поздно становится явным.

Обе, как по команде, хлебнули чаю.

— Кристофер — настоящий джентльмен, — вдруг проговорила Софи. — Он сделал мне предложение, как только обо всем узнал.

— У него беда с практичностью, — ответила Жислен, доливая чаю. — Как и у всех творческих людей. Поэтому говорить буду я. Откуда нам вообще знать, что это его ребенок?

— Я не такая, как ты, — холодно проговорила манекенщица. — Я не сплю со всеми подряд.