Читать книгу - "Мой любимый писатель - Кира Лафф"

- Я имею ввиду, - нахмурилась ведущая, - то, что Кирилл не хороший человек. Его книги прямо кричат «люди, держитесь от меня подальше!». Эти романы отравляют сознание читателей. Под прекрасной обёрткой из изящного слога и талантливого текста скрывается ужасная философия. Похабная душа, жаждущая порока и саморазрушения. Неужели вы считаете по-другому?

Я вздохнула. В данный момент я как никогда разделяла отношение Кирилла к толпе. Люди беспощадны в своём стремлении судить других. Они не прощают ошибок и искренности. Но больше всего они ненавидят то, что не в силах понять.

- Знаете, - я посмотрела прямо в камеру. – С недавних пор я перестала делить людей на «плохих» и «хороших». Не потому что Кирилл так плохо на меня повлиял. А потому, что я поняла: «хороших» просто не бывает! Все мы способны на любую мерзость, стоит только поставить нас в определённые безвыходные условия, которые сожмут нас. Если сжать каждого достаточно сильно, так сразу станет видно, как из него потечёт содержимое общественного туалета. И то, что вам не приходилось пока жалеть о собственных поступках, говорит не о вашей чудесной натуре, а лишь о том, что Провидение, по какой-то причине, не поставило вас в такие условия.

- Вот так неожиданность! Сколько вам лет, что вы так рассуждаете? Так, значит «плохих» и «хороших» не существует? А кто же тогда?

- Для меня теперь есть только «те, кто борется» и «те, кто сдался».

- И с чем же, или с кем все должны бороться? – немного насмешливо поинтересовалась ведущая.

Наше интервью странным образом сместило ракурс повествования с интригующих светских сплетен на непонятные большинству философствования. Но мне было всё равно. Я хотела, чтобы меня услышали. Люди, которые осуждали нас с Кириллом. Мои друзья и родственники. Наши читатели. Я не тешила себя надеждой на то, что смогу их хоть в чём-то переубедить. Вовсе нет. Но мне, почему-то, хотелось наконец высказаться. Уж слишком много в последнее время говорили обо мне, но сама я не имела возможности ответить.

- С чем бороться? С обстоятельствами, с прошлым, с обществом, если придётся. Ну и с собой, в первую очередь. Думаю, у каждого есть шанс стать сильнее, если он продолжает бороться с собой.

- И даже у такого, как Кирилл Миронов? – уточнила ведущая.

Я с неприязнью посмотрела на неё.

- Да, и даже у такого как он, – тихо согласилась я. – И, вы не поверите, - я не смогла сдержать улыбку. – и даже у такой, как я.

Ведущая поджала губы. Я намекала на то, что прекрасно знаю, что она ещё недавно поливала меня грязью в прямом эфире, осуждая моё поведение на том злополучном видео. Говорила, что я пытаюсь сыскать «быструю славу» не самым достойным способом.

Но вот, всё поменялось. Я была в прямом эфире. Говорила, что думаю, а никто не мог меня заткнуть.

ГЛАВА 88. Кира

Я улыбнулась своим воспоминаниям. Мои руки начинали нервно дрожать, когда я мысленно переносилась в ту студию. Но я чувствовала небывалое удовлетворение от осознания того, что смогла высказать обществу всё, что хотела. Конечно, моей главной целью был сам Кирилл. Я очень надеялась, что он посмотрит моё интервью и поймёт, наконец, что я больше не намерена от него сбегать и прятаться. Я, наконец, повзрослела, и поняла суть вещей. Пусть я и полюбила монстра, но теперь я готова к последствиям. Я уже больше не жертва обстоятельств. Сама принимаю решения и несу за них ответственность. Знаю, чего хочу. А хочу я его.

Да, пусть это непонятно никому из окружающий. Пусть люди будут осуждать меня. Нас. Пусть все считают, что нам нельзя быть вместе. Меня это не пугает. Меня больше не интересует мнение других, я избавилась от этого бремени. От моего навязчивого желания быть «хорошей девочкой», нравиться всем без исключения и не вступать в конфликты. Раньше мне постоянно казалось, что я что-то должна всем вокруг. И это ужасно тяготило, не давало поступать так, как хотелось мне.

Избавляться от этого багажа оказалось мучительно больно. Однако Кирилл помог мне осознать одну важную вещь: никто не проживёт эту жизнь за меня. Ни родители, ни друзья, ни общество, ни кумиры. Никто. Так что не им принимать за меня решения. Я больше никому не позволю это делать. И даже Кириллу.

Небо заволокло неприветливыми октябрьскими тучами, и я вернулась в свой номер в отеле. Из него открывался чудесный вид на парк и центральную площадь. Я подошла к окну и увидела, что стекло начало плакать. Слёзы дождя крупным каплями струились вниз. Люди на улице стали разбегаться по укрытиям. Более предусмотрительные открыли зонтики.

Мой телефон в кармане завибрировал.

Всё ещё изучая людей на улице, я неспешно посмотрела на экран. Моё сердце забилось чаще. Пришло сообщение от Кирилла.

«Приезжай ко мне через час. Нам нужно поговорить.»

О, Боже! Робкая радость разлилась по всему моему телу. Сердце сперва пропустило несколько ударов, а потом помчалось галопом. Неужели? Он, наконец, всё понял? Я знала, что интервью поможет! Конечно, ведь, Кирилл всегда больше всего боялся именно того, что я покину его. Он боялся быть лишним. И вот, когда я буквально призналась всему миру в том, что я на его стороне, у него не должно остаться причин для бегства.

Я набрала его номер, но он не отвечал. Ладно, пусть так. Я в спешке собралась. Мысленно была уже не тут, поэтому минут десять ходила по своему номеру, пытаясь собрать все нужные вещи. Телефон, зарядное устройство, расчёска… Все эти предметы странным образом оказались разбросаны по номеру, и я всё пыталась собрать их все в одном месте. Какая-то странная рассеянность овладела мной. Так всегда бывало перед важными событиями в жизни.

Всю дорогу я буквально не находила себе места. Казалось, что такси тащится неимоверно медленно. Периодически я зажмуривалась, пытаясь настроиться на более спокойный лад. Но это не помогало.

Когда я поднялась на лифте в квартиру Кирилла и позвонила в звонок, то мне никто не ответил. Ключей у меня не было – он забрал их в нашу последнюю встречу. Я постучала в дверь. Ответа не было. Тогда я нажала на ручку. Дверь оказалась не заперта. Я осторожно отворила её и прислушалась. Тишина.

- Кирилл? – позвала я. Никто не ответил мне.

Я начала испытывать странное беспокойство. Что за дурацкие шутки? Где он?