Читать книгу - "Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс"

Ознакомительный фрагментубежать, спрятаться от нее, от себя самого, от своего непреодолимого страха перед лицом очевидной истины: я не способен сделать ее счастливой, значит и сам никогда не буду счастлив.

Ради ее счастья я отдал бы все, даже этот новый мир, который теперь казался мне пустым и бесконечным. Ее слова мучили меня, я снова и снова вспоминал ее глаза, полные горечи и упрека. Темные старые улочки уводили меня вглубь Латинского квартала; я придумывал для нее какие-то объяснения, что-то шептал, но уже понимал, что невозможно вылечить ее смертельную тоску и мою собственную боль.

В конце концов все мои мысли свелись к одной без конца повторяемой фразе вроде короткой молитвы. Я шептал ее, шагая в непроглядной тьме по пустынной и тихой средневековой улице, слепо заворачивая за острые углы высоких древних домов. Казалось, что узкая щель между ними вот-вот сомкнется, и переулок исчезнет без следа, точно затянется рана.

«Я не могу дать ей счастье. Не могу сделать ее счастливой. Она становится несчастнее с каждым днем», – твердил я эти слова, как молитву, как заклинание против мучительной правды, как будто я мог что-либо изменить, избавить ее от горького разочарования. Ее мечты рухнули, это путешествие привело нас еще в одну темницу; она еще больше отдалилась от меня, ей все заслонила эта тоска и жажда. А я безумно ревновал ее, ревновал даже к хозяйке кукольной лавки, потому что она хотя бы на миг подарила Клодии радость; потому что Клодия прижимала к груди ее тренькающее создание и даже не смотрела в мою сторону.

«Что все это значит? – спрашивал я себя. – Куда это приведет нас?»

Мы жили в Париже уже несколько месяцев, но я, наверное, впервые столь отчетливо понял, как огромен этот город. Никогда меня так сильно не удивляло причудливое соседство извилистых, темных улиц, вроде этой, что вела меня вглубь Латинского квартала, с миром негаснущих огней, веселья и роскоши. И так же впервые я увидел, что все это ни к чему, если она не сможет преодолеть свою тягу к невозможному, горечь и гнев. Я ничего не могу изменить. И она не может, хотя она и сильнее меня. Но она любила меня, я знал это и, даже когда повернулся и пошел прочь, чувствовал ее взгляд, полный бесконечной любви.

Растерянный и усталый, я, кажется, совсем заблудился, и вдруг мой тонкий слух, безошибочный слух вампира, уловил далекие шаги за спиной. Кто-то преследовал меня.

Сначала у меня мелькнула безумная мысль, что это Клодия. Она перехитрила меня и догнала. И тут же ее сменила другая, простая и слишком грубая после нашего сегодняшнего разговора. Для нее эти шаги тяжелы. Конечно, это всего лишь случайный прохожий движется навстречу смерти.

С тем я и пошел дальше не оглядываясь, и боль, терзавшая мое сердце, собиралась было вспыхнуть с новой силой, как вдруг внутренний голос настойчиво произнес: «Глупец, прислушайся как следует». И я понял, что шаги позади меня ошеломляюще точно совпадают с моими собственными. Случайность, решил я. Ведь смертный никак бы не смог услышать меня: расстояние было слишком велико для человеческих ушей. Но стоило мне остановиться, чтобы это обдумать, как шаги затихли. Я обернулся и, увидев только пустынную улицу, прошептал: «Луи, ты сам себе морочишь голову». Я двинулся дальше, но шаги не отставали. Я пошел быстрей, и невидимый преследователь тоже прибавил ходу. То, что случилось дальше, было совсем невероятно. Я настороженно прислушивался к шагам за спиной и шел, не разбирая дороги, поэтому споткнулся о кусок черепицы, ударился плечом о стену и чуть не упал, и в ту же секунду услышал, как шедший сзади сбился с шага, эхом отзываясь на мое падение.

Страшная тревога охватила меня. Она была сильнее, чем страх. Меня утешало только то, что мы далеко друг от друга, и я уже твердо знал, что это не человек. Кругом было темно, в окнах ни огонька. Я не знал, что делать. Мне вдруг захотелось окликнуть это существо, подозвать, сказать, что жду его и встречу его во всеоружии. Но я побоялся. И пошел дальше, все быстрее и быстрее, но расстояние между нами не сокращалось. Моя тревога росла, темнота вокруг зловеще сгущалась; я шел и повторял про себя: «Зачем ты преследуешь меня? Почему ты хочешь, чтобы я тебя слышал?»

Я обогнул угол дома, впереди блеснул свет. Улица начала полого подниматься, и я пошел очень медленно, чтобы не показываться перед ним на свету.

Совсем замедлив шаг, остановился у поворота. Вдруг прямо надо мной с грохотом обрушилась крыша дома. Я отпрыгнул как раз вовремя, но одна черепица все же задела плечо. И снова все стихло. Я смотрел на обломки и настороженно ждал. Потом медленно завернул за поворот, навстречу свету. И там, под газовым фонарем, я увидел черную фигуру и сразу понял, что это вампир.

Он был такой же худой, как я, только выше. Яркий фонарь освещал его бледное лицо; огромные черные глаза изучали меня с нескрываемым интересом. Он шагнул было ко мне, но замер. И вдруг я осознал, что не только его длинные черные волосы зачесаны так же, как у меня; не только его шляпа и плащ как две капли походят на мои, но даже поза и выражение лица в точности повторяют мои собственные. Я судорожно глотнул воздуха и медленно обвел его взглядом с ног до головы, стараясь скрыть сердцебиение. Он рассматривал меня так же пристально. Он вдруг моргнул, и я осознал, что он передразнивает меня. Это было ужасно. Я хотел заговорить, но слова застряли у меня в горле: его губы зашевелились одновременно с моими, и невозможно было остановить эту мерзкую игру. Его мрачная фигура возвышалась под фонарем, черные пронзительные глаза следили за мной с неотступным вниманием. Это была просто насмешка. Мне стало казаться, что он – настоящий вампир, а я – его отражение в зеркале.

«Умно», – сказал я с отчаяния. Разумеется, он отозвался эхом прежде, чем замер звук моего голоса. Я злился, старался унять предательскую дрожь в коленях, мое лицо невольно растягивалось в некое подобие улыбки. Он тоже улыбнулся, но в его глазах горела животная жестокость, и усмешка получилась мрачной и зловещей.

Я двинулся вперед, и он последовал моему примеру. Я остановился, и он остановился. Но потом нарушил правила игры: медленно, как во сне, поднял правую руку и несколько раз ударил себя кулаком в грудь, изображая торопливый стук моего сердца, и злобно расхохотался. Он смеялся, запрокинув голову и обнажая