Читать книгу - "Пламенный вихрь - Бренда Джойс"

— Бетси! — воскликнула Сторм, стягивая с кровати простыню и держа ее перед собой. — Где моя одежда? Вы должны помочь мне. Этот ублюдок меня запер!

Бетси ахнула, Питер прикусил губу, а Бретт засмеялся с порога. Она набросилась на него:

— Как вы посмели!

— Что? Вы не хотите принять ванну? — Он поморщился.

— Вы знаете, что я имею в виду!

Наполнив ванну, Бетси и Питер забрали поднос и ушли. Бретт закрыл за ними дверь и прислонился к ней, небрежно скрестив руки на груди. Теперь он уже не улыбался. Все это совсем не казалось ему забавным.

— Бретт, я вас предупреждаю… — начала Сторм.

— Нет, — холодно прервал он, — это я вас предупреждаю. Вы будете сидеть взаперти, как дикое животное, пока я не смогу вам доверять, Сторм.

— Что? — Она была ошарашена.

— Вы слышали.

— Вы не смеете этого делать! — воскликнула она. — Не смеете! Как вы можете быть таким жестоким?

— Очень просто. Вы сбежали из дома. И не только сбежали, но еще ухитрились проехать почти пятьдесят миль, подвергая себя риску быть убитой или изнасилованной. Вам повезло, что я нашел вас, а это, надо добавить, удалось мне только после непрерывной одиннадцатичасовой скачки, когда я почти загнал двух моих лучших лошадей.

Сторм молчала.

Он продолжал:

— Потом вы принялись соблазнять меня, чтобы добраться до моего револьвера. Когда это не удалось, вы стали угрожать мне ножом. — Он приподнял бровь: — И вы еще удивляетесь, почему я так делаю? Или вы думаете, что мне хочется снова гоняться за вами?

— Я сама могу позаботиться о себе, — с вызовом заявила она. — У меня есть нож и винтовка. Вам надо было отпустить меня.

— Возможно, — пробормотал он. — Вода горячая. Питер принесет нам поесть. Пожалуй, я присоединюсь к вам. Вам наверняка до смерти надоело одиночество, и вы будете рады любой компании, даже моей.

— Будьте вы прокляты, Бретт д'Арченд, — прошипела она.

Он пожал плечами и устроился в кресле, приняв изящную и в вместе с тем очень мужественную позу. На нем были черные брюки и тонкая батистовая рубашка с едва заметной оборкой. Сторм тяжело опустилась на кровать, пытаясь свыкнуться с мыслью, что она действительно находится во власти этого непредсказуемого мужчины.

— Если вы дадите обещание, — сказал Бретт, — согласиться с тем, что вы моя жена, и больше не убегать, я освобожу вас.

Она уставилась на него, прикусив губу. Дать обещание? Могла ли она дать слово, а потом нарушить его? Конечно, могла. Сейчас излишняя щепетильность ни к чему.

— Обещаю, — неуверенно произнесла она. Он нахмурился:

— Вы просто маленькая лгунья. Я прочел все мысли, промелькнувшие в вашей обманчиво великолепной головке. Вы не собираетесь держать свое слово.

От расстройства она чуть не разразилась слезами. Она не могла опровергнуть его слова — это было правдой.

— Жаль, что я не перерезала вам глотку, — вскричала она, вставая и роняя простыню.

Она предполагала, что он разозлится, но, вместо гнева, он — что явилось полной неожиданностью — восхищенно пожирал ее тело горящими глазами. Она прикрыла грудь руками, пытаясь укрыться от его всепроникающего взгляда. Он улыбнулся, но не отвел глаз. Она потянулась за простыней, лежавшей у ее ног.

Он судорожно вздохнул, и Сторм слишком поздно поняла, что ее грудь почти обнажена. Вспыхнув, она прижала к себе простыню, остро ощущая пульсирующую реакцию своего тела на его внимание, и тут он небрежным движением выдернул простыню из ее рук. Она ахнула.

Он стоял перед ней с непроницаемым лицом, но ничто не могло скрыть горевший в его глазах голод.

— Проклятие! — проворчал он. Ее внезапно охватило восхитительное, всепоглощающее ощущение желания.

Он стиснул кулаки. Потрясенная, Сторм поняла, что он пытается взять себя в руки, что он не хочет дотрагиваться до нее. Широко распахнутыми глазами она наблюдала за быстрой сменой противоречивых чувств на его лице. Наконец он выдохнул и отошел от нее.

— Ваша ванна стынет.

Сторм пыталась побороть чувство огромного разочарования.

— Я не хочу принимать ванну, — сказала она, не в состоянии удержаться, чтобы не глянуть ниже пояса: он хотел ее! Если и не сознательно, то уж по крайней мере физически. Этою она не могла понять. Хуже того, она поняла, что сама испытывает чувство обиды.

Он отвернулся и подвинул ей стул. Стол был накрыт, тарелки прикрыты крышками, чтобы еда не стыла. Он как будто внимательно разглядывал стол; костяшки вцепившихся в спинку стула пальцев побелели. Сторм не шелохнулась.

— Тогда давайте есть, — сказал он, не глядя на нее.

Она не ела весь день, и вчера вечером тоже, и от источавшихся кушаньями восхитительных ароматов ее желудок сжимался в предвкушении пиршества. Бретт снял крышки с тарелок, и Сторм села, радуясь возможности не только поесть, но и отвлечься. Не глядя на Бретта — ей не хотелось его видеть, — она принялась за еду.

Она не поднимала глаз, пока не очистила всю тарелку и не ощутила более чем приятную полноту в желудке. Бретт внимательно наблюдал за ней с едва заметной улыбкой.

— Какая же вы маленькая дикарка, — нежно проговорил он.

Она услышала в его голосе легкое поддразнивание, но предпочла не обращать на это внимание.

— Может, я и дикарка, но зато не такой холодный, жадный и скользкий тип, как вы, прилизанный игрочишка!

Бретт озадаченно глянул на нее, потом усмехнулся.

— Голубая кровь, — обвинительным тоном сказала она, отодвигая тарелку.

Бретт замер. Эти слова прозвучали как что-то порочащее его. Она не могла знать, какое значение это имело для него, и все же употребила их как оскорбление.

Кровь бросилась ему в голову. Он перегнулся через стол и схватил ее за запястье:

— Как вы меня назвали?

— Скользкий прилизанный игрочишка!

— А потом?

Она с вызовом посмотрела ему в глаза:

— Голубая кровь? Жаль, что я не сказала — свинья с голубой кровью!

— По-моему, вы уже обозвали меня так однажды, — почти непринужденно сказал он. Он так крепко сжал ее руку, что она поморщилась. — Никогда больше не смейте так называть меня.

Глаза ее округлились.

— Голубая кровь?

У него вырвалось что-то похожее на рычание. Он готов был перекинуть ее через колено и хорошенько отлупить. Очевидно, она откуда-то узнала, что он ублюдок. Он уставился на нее.

— Мне очень жаль, — испуганно пробормотала она. Он встал, рывком поднял ее со стула и притянул вплотную к себе. Не похоже, чтобы она о чем-то сожалела, может, немного побаивалась, но выглядела так же мятежно, как обычно. Его хватка ослабла, и он провел ладонью по ее затянутой в шелк руке, сжал плечо, коснулся шеи. Она вся напряглась. Он обхватил пальцами ее шею, ласкающими движениями большого пальца поглаживая нежную кожу под подбородком. Она замерла, затаив дыхание, словно птичка в когтях у кошки. Он ощутил нарастающее напряжение между ними словно непроницаемую стену. Ему ничего не стоило свернуть ей шею. Ему ничего не стоило передвинуть ладонь ниже, поглаживая, пробуждая в ней страсть. Он поймал ее беззащитный дрожащий взгляд. С почти нечеловеческим стоном он убрал руку, ринулся к двери, рывком распахнул ее и захлопнул за собой.