Читать книгу - "Круговорот чужих страстей - Екатерина Риз"

— Можно подумать, меня кто-то всерьёз воспринимает.

— И, слава Богу, я тебе скажу! — Дуся выдохнула, головой покачала. — Не бережёшь ты меня. Я с ума с тобой сойду. Есть будешь, несчастье моё?

— Буду, — Алёна мрачно кивнула. — Одна отдушина осталась.

— О, ну, это ты перебарщиваешь. Пельмени будешь?

Алёна хмыкнула.

— В десять утра? Конечно.

— Я, между прочим, со вчерашнего дня ни кусочка проглотить не могла, — вновь возмутилась Дуся. — Думала, что тебя убили! Похитили и убили. Как я могла есть?

— Действительно.

— Хватит там бубнить! — крикнула Дуся с кухни. — Иди сюда и рассказывай мне всё в подробностях.

Алёна поднялась и нехотя последовала за ней на кухню, села на диванчик у окна и ноги под себя поджала.

— Я уверена, что дядя Петя тебе всё в подробностях рассказал.

Дуся обернулась на неё от плиты, взглянула с ужасом.

— Я каменею, когда ты его так называешь.

Алёна рассмеялась.

— Поверь, он тоже. Я только пару раз этот номер проделала, он потом со мной неделю не разговаривал.

— Ужас, — подтвердила Дуся. — И толку от него особо не было, я ничего в его криках не поняла. Он всё повторял, что ты его головная боль, что ты вечно лезешь, куда тебя не просят, но в этот раз ещё и Артюхов помог, и вот — тебя умыкнули в неизвестном направлении. А всё из-за Кострова. Из-за той пресс-конференции. — Дуся снова на неё посмотрела. — Кстати, а ты молодец была. Так смело смотрела на этого Кострова.

— Правда? — Алёна этим словам удивилась. — Я внутри тряслась, как заяц.

— Незаметно было, — авторитетно заявила тётка. А Алёна подумала, что раз так, может, Павел поэтому и решил её в усадьбе на некоторое время запереть, уж слишком уверенно она выглядела, будто что-то знает? — И что у тебя с этим Тарасом?

— Ничего. Кажется, он на самом деле меня подставить пытался.

— Правда? — Дуся расстроено хмыкнула. — Попадаются же такие… — Рукой решительно взмахнула. — Не встречайся с ним больше.

— Вряд ли получится.

— Тогда не целуйся.

Алёна грустно улыбнулась.

— Не буду.

— И где ты пряталась?

Алёна посмотрела за окно.

— Я не пряталась. Меня на самом деле… умыкнули.

Дуся повернулась к ней, замерла с шумовкой в руке. Нахмурилась.

— Кто? — Потом рот открыла, ахнула. — Значит, Петя не соврал? Костров? Вот тот вот… опасный тип? Господи, почему ты мне по телефону не сказала?!

— И что бы ты сделала?

— Уж поверь, я что-нибудь бы да сделала! Я бы всю милицию, я бы… Мало его следователи ищут?! А он такое творит?

Алёна прикусила губу.

— Дусь, его никто не ищет. То есть, сейчас. Они прекрасно знают, где он и… Они ничего не докажут, — закончила Алёна в некоторой панике.

А Дуся брови нахмурила, сдула тёмную прядь волос со щеки.

— Что не докажут?

— Да ничего… Я так думаю. По крайней мере, Паша так говорит, и он уверен в своих словах.

— Паша?

Алёна примолкла, взгляд забегал по кухне, но тётка так пристально её разглядывала в этот момент, что она поневоле начала наливаться краснотой. Затем рукой взмахнула, попыталась найти правильные слова:

— Это совсем не то, что ты думаешь.

— Да ты даже не знаешь, что я думаю! — И Дуся тут же перешла на изумлённый крик. — Костров? Вот тот самый? С папочкой-ворюгой и сроком за плечами?

— Дуся, это одна из самых уважаемых семей в нашей стране. Была, по крайней мере.

— Вот именно, что была! Их сейчас на каждом углу обсуждают! И этого Павла в первую очередь! А ты являешься неизвестно откуда, через две недели, и называешь его Пашей?! Ты с ним спала?

Алёна рот открыла, после чего отчаянно замотала головой. А Дуся закатила глаза в манере благородных девиц из старых фильмов.

— Господи, какая же ты дура!

А у Алёны снова губы затряслись, совсем, как вчера.

— Да, я дура! Дура! И что мне теперь делать? — Слёзы, как назло, потекли, Алёна принялась их вытирать, а они всё текли, а Дуся смотрела на неё в полном молчании, потом на стол тяжело оперлась.

— Алюш, как тебя угораздило?

Алёна горько всхлипнула.

— Не знаю.

— Ему лет-то сколько?

Алёна молчала, царапала ногтём вышивку на набивной подушке. Потом глянула в сторону плиты.

— У тебя пельмени убегают.

Дуся кинулась выключать газ, полотенцем над кастрюлей замахала, разгоняя пар.

— Вот ведь несчастье.

— Это ты о чём?

— Обо всём! Садись за стол, горе.

Всё-таки организм её устроен странно, наверное, в тысячный раз за свою жизнь подумала Алёна. Нормальные женщины в расстройстве кусочка проглотить не могут, вот как Дуся, а она вздыхает, слёзы льёт, а ест. Пельмени с майонезом в начале одиннадцатого утра. Паша бы посмеялся. Мысленно произнесла его имя, и слёзы снова потекли, Алёна поторопилась их вытереть, сунула в рот ещё один пельмень. А потом, не прожевав толком, жаловаться принялась:

— Он меня из дома буквально выставил. Прямо с утра. Всё хорошо было, а потом я сказала, что мне нужно в город, и… и всё.

— Он что, неадекватный?

— Нет. Просто он ненавидит журналистов. Он так и говорит. А я… Мне же Рыбников звонил, и Тарас… Звонят, и звонят, — с тихой злостью проговорила Алёна. — Вот он и решил, что я из-за работы… Дуся, неужели он думает, что я Тарасу что-нибудь расскажу? Про него, про усадьбу, про Ваньку?

— Откуда я знаю, что думает Павел Костров? Он мне и по телевизору-то не слишком душевным показался. Мрачный тип.

— Он не мрачный.

— Конечно. Тебе лучше знать, — съязвила Дуся. — Блин, я опять аппетит потеряла. Я из-за тебя умру голодной смертью, так и знай!

— Извини.

— Ладно уж. Дальше рассказывай.

— Что?

— Что-нибудь! Рассказать нечего?

Алёна принялась рассказывать ей про усадьбу, про Роско, про Ваньку. Только имя самого Павла стороной обходила. Даже спотыкалась на нём. Как собиралась что-то о нём сказать, сразу обидно становилось, и слёзы подступали. Приходилось их заедать или запивать. Да, если Дуся из-за неё умрёт от голода, то она, судя по всему, из-за Павла Кострова растолстеет, как корова.

— Значит, у него ребёнок. Теперь понятно.

— Что тебе понятно?

— На какой почве вы сошлись.