Читать книгу - "Письмо Софьи - Александра Девиль"

Мороз, ослабевший в три предыдущих дня, вновь усилился, и холмы вокруг городских предместий совсем обледенели, что делало небезопасным передвижение по окрестным дорогам. Но гораздо страшнее было другое: сани то и дело натыкались на замерзшие трупы людей и лошадей. Все места, где французы ночевали, были обозначены грудами непогребенных тел. А самое леденящее зрелище началось примерно за версту от города. Отряд выехал на дорогу, по обеим сторонам которой возвышались две толстые стены из замерзших трупов. Это было похоже на какую-то отвратительную адскую улицу, ужасавшую своим видом даже самых ожесточенных в боях воинов. Софья невольно прикрыла глаза рукой и втянула голову в плечи; солдаты то и дело крестились, а кто-то из офицеров сказал:

– Вот вам и хваленый военный гений! Бросил несчастных околевать, а сам бежал в Париж набирать новую армию взамен уничтоженной. Говорят, еще и шутить изволил при переправе через Березину: дескать, «от великого до смешного – только один шаг, и пусть судит потомство».

– Да, уж потомство рассудит, – вздохнул Луговской. – Человеческой памяти свойственно забывать плохое, а помнить лишь о великих делах, пусть даже самых кровавых. Вот только никто уже не вернет домой и не похоронит этих несчастных, которыми устланы все дороги…

Сани тряхнуло на ухабе, Софья невольно открыла глаза, но тут же снова зажмурила их, не в силах вынести кошмарного зрелища смерти.

– Крепитесь, – раздался над ней голос Призванова, следовавшего за санями верхом. – Скоро вашим испытаниям конец. В городе все будет по-другому. Неприятель уже оттеснен за границу, в Вильно сейчас полно русских офицеров, да и окрестное население оживилось. Надеюсь, что Жеромские тоже вернулись в свой городской дом.

Софья ничего не ответила, беззвучно шепча молитву. Она не очень-то надеялась, что в городе обстановка окажется намного жизнерадостнее, чем в окрестностях, но вскоре убедилась, что Призванов был прав.

Едва путники въехали в Вильно, как их поразило царившее в городе оживление, особенно на красивой центральной площади и главных улицах, где было много больших каменных домов. Тут и там мелькали мундиры русских офицеров и польских гвардейцев, меха и модные шляпки местных красавиц, слышались крики торговцев всех мастей, песни уличных музыкантов, звучал смех и разноязыкий говор, отворялись двери трактиров и игорных домов, вина лились рекой.

Невольно заражаясь кипевшей в городе жизнью, особенно яркой после гнетущих дорожных картин, Софья с радостным удивлением огляделась вокруг и спросила, ни к кому не обращаясь:

– Как такое возможно, чтобы жизнь и смерть были совсем рядом?

– Ничего странного, – пояснил Призванов, – ведь неприятельской армии больше нет, и наши офицеры не очень торопятся покидать Вильно, им хочется после всех мучений войны немного отдохнуть и повеселиться, а иные также лечатся здесь от ран и болезней. Ну а где много офицеров, готовых сыпать деньгами, там тут же найдутся люди, готовые их за эти деньги развлекать, лечить, поить, любезничать с ними.

Софья с замиранием сердца подумала, что среди всех этих многочисленных офицеров может быть Юрий Горецкий. Она хотела и боялась встречи с ним. Возможно, за время войны, находясь близко от смерти, молодой человек понял всю несправедливость своих предрассудков и теперь сможет простить бывшую невесту. Но, увы, ведь и сама Софья уже стала в чем-то другой. Это раньше она была невинной жертвой интриги, теперь же чувствовала себя грешницей и боялась, что Юрий обо всем догадается по ее глазам…

Позаботившись определить членов своего отряда на квартиры, Призванов вместе с Софьей направился к дому Жеромских.

Предстоящая встреча с Ольгой Гавриловной и членами шляхетской семьи была для Софьи настоящим испытанием, и девушка, приблизившись к воротам дома, украдкой перекрестилась.

– Не робейте, Софи, – сказал Призванов, заметив ее жест и напряженное выражение лица. – Насколько я знаю Ольгу Гавриловну, она дама добросердечная и не чванливая.

– О, я лишь молю Бога, чтобы она была жива и здорова…

– Бог милостив, – кивнул Призванов не без иронии и постучал в дверь.

Двухэтажный дом братьев Жеромских был построен в виде буквы «П»; одно его крыло занимала семья Льва, а другое – ныне покойного Владислава; посередине располагались две гостиные, столовая и обширная прихожая, в которую впустил неожиданных гостей старый слуга, тут же узнавший Призванова:

– О, пан Даниил, какая радость! А мы уж не надеялись ни сами в город вернуться, ни наших офицеров тут увидеть! То-то пани Юлия обрадуется своему племяннику, и панна Калерия, и все другие тоже!

Слуга продолжал говорить, с любопытством поглядывая на Софью, пока Даниил не прервал его:

– Ну, старый Чеслав, ты болтлив, как всегда, умолкни хоть на минуту и проводи нас к господам.

Чеслав засуетился, пропуская гостей вперед и на ходу продолжая пояснять:

– Мы ж все эти месяцы жили в своей сельской усадьбе, а в город боялись показаться, тут было так неспокойно… А когда сюда вернулись, то увидели, что наш дом, как и другие, порядком разорен. Французы, когда убегали от русской армии и остановились передохнуть в Вильно, разграбили тут все лавки, магазины и госпитали, а в домах, не найдя дров, чтобы истопить печку, сожгли всю мебель. Хорошо, что у нас в имении есть плотники, а вокруг много лесов, так уж соорудили наскоро несколько скамеек и столов.

Во время его суетливого монолога по лестнице второго этажа в гостиную поспешно спустилась высокая стройная женщина лет сорока пяти и, увидев Призванова, на мгновение замерла, а потом кинулась к нему с распростертыми объятиями:

– Даниил, дорогой мой!.. Какое счастье, что ты здесь, жив и здоров!

– И я рад вас видеть, тетушка Юлия, – улыбнулся он, обнимая родственницу. – Хорошо, что вы в городе, а то ведь я боялся с вами разминуться.

– Нам писали, что ты тяжело ранен в Бородинской битве, – сказала Юлия, озабоченно оглядывая племянника. – А как сейчас твое состояние?

– Слава Богу, я уже вполне здоров, могу хоть завтра ехать за границу догонять свой полк.

– Не вздумай даже, пока не отдохнешь у нас, не развеешься после всех этих военных бедствий!

– Нет, тетушка, я если и останусь в Вильно, то очень ненадолго.

В это время дама заметила стоявшую чуть в тени Софью и перевела удивленный взгляд на племянника, но спросить ничего не успела, поскольку в следующий миг раздался звонкий девичий голос:

– Даниэль! Какая радость!..

В комнату стремительно ворвалась барышня лет девятнадцати и кинулась на шею Призванову.

– Кузина Калерия, а ты все та же, словно и не было войны, – рассмеялся он, чуть отстранившись от девушки.

– Нет, ты очень ошибаешься, Даниэль, я за это время пережила столько приключений, что впору описать их в романе a la madame Radcliffe.

Посмотрев Даниилу через плечо, Калерия заметила Софью, и во взгляде ее отобразилось удивление, граничащее с недовольством. Софья, в свою очередь, отметила, что кузина Призванова недурна собой: стройная, изящно одетая блондинка с худощавым лицом, на котором выразительно блестели большие, слегка выпуклые голубые глаза.