Читать книгу - "Ветер прошлого - Звева Казати Модиньяни"

— Очень.

— А я хотел, чтобы мы играли вместе.

— Ты такой большой, а думаешь только об играх, — упрекнула его Саулина.

Он вновь умолк и пошел вперед, в ярости вырывая и подбрасывая в воздух пучки травы.

— Здесь начинаются господские огороды, — предупредила она его, когда они взобрались на насыпь.

— Мне зайти за тобой вечером? — спросил Икар.

— Не знаю.

— Чего ты не знаешь?

— Не знаю, в котором часу госпожа маркиза меня отпустит, — с важным видом заявила Саулина.

— Ну так спроси у нее сама!

— И что я должна ей сказать?

— Что завтра мы уезжаем, — торжественно объявил Икар. — И что у нас еще куча дел. Что надо уложиться перед дорогой.

Ходили слухи, что генерал Бонапарт вновь отступил от Мантуи, а это означало, что дорога на Бергамо и Брешию относительно свободна от войск, следовательно, продвижению каравана ничто не помешает.

— Ну, если на то пошло, я могу запросто вернуться одна, без провожатого, — успокоила мальчика Саулина. — Не беспокойся обо мне.

Икар как будто и не слыхал ее.

— Можно тебе кое-что сказать? — спросил он, вдруг погрустнев.

— Ну конечно.

— Я боюсь, — признался Икар.

— Ты боишься? — засмеялась девочка. — Ты же мужчина! Ты не должен бояться.

— Я боюсь, что ты больше не захочешь вернуться к нам.

— Да что это тебе в голову взбрело?

— Скажи мне, что я ошибаюсь.

У Саулины не нашлось слов для ответа: его преданность растрогала ее. Она крепко сжала его руку.

— Икар, — сказала она наконец, — ты акробат, умеющий летать. Тебе не хватает только крыльев, чтобы стать ангелом, но когда-нибудь они у тебя появятся. И в этот день ты улетишь от меня.

— Значит, ты точно решила не ехать дальше с нами?

— Я этого не знаю. — Ей не хотелось рассказывать о своих желаниях и надеждах. — Но я уверена, что когда-нибудь мы еще встретимся.

— Саулина, я… — он не договорил и еще крепче стиснул ее руку.

— Мне пора.

Они молча дошли до ворот виллы.

— Прощай, Саулина, — сказал он.

— До свидания, Икар, — солгала она.

Мальчик был уверен, что больше никогда ее не увидит. Он сделал то, чего никогда не делал прежде: неуклюже обхватил обеими руками личико Саулины и поцеловал ее в губы с торопливой жадностью вора, берущего чужое. Потом он вспыхнул до корней волос и пустился наутек.

Саулина смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

— Прощай, Икар, — прошептала она, потом повернулась и позвонила в колокольчик.

— Тебе чего? — спросила женщина с недовольным и угрюмым лицом. Это была жена сторожа.

— Меня пригласила маркиза Дамиана, — скромно, но твердо объяснила Саулина.

— Это еще зачем? — недоверчиво прищурилась женщина.

— Чтобы составить ей компанию.

— Ты та девчонка, что была со скоморохами?

— Я Саулина Виола, — с достоинством ответила девочка.

— Да, меня предупредили, — подтвердила жена сторожа. — Но впустить тебя я не могу.

— Почему? — встревожилась Саулина.

— Это вход для господ.

— И что же делать?

— Что делать? Обойди вокруг дома и войди со стороны конюшни, где слуги ходят.

Если не считать хамского тона, в словах женщины, всего лишь напомнившей ей об освященной веками традиции, не было ничего обидного. Слуги и господа всегда ходили разными дорогами. Однако Саулина вспыхнула от гнева.

— Я не служанка, — твердо заявила она, глядя прямо в глаза женщине.

— Я этого и не говорила, — опешила сторожиха, получив столь решительный отпор и уже не зная, кем ей считать эту дерзкую девчонку.

Саулина почувствовала ее растерянность.

— Если ты собираешься мне открыть — открывай, — продолжала она столь же решительно, без колебаний переходя на «ты». — Если нет — я ухожу. А ты пойди объясни маркизе, почему я не пришла.

И она сделала вид, что уходит.

Женщина вытаращила глаза, машинально обтерла загрубевшие от работы руки об широкий фартук в синюю и зеленую полоску, а затем поспешила скинуть цепочку.

— Прощения просим, — забормотала она, — госпожа маркиза не предупредила, что вас положено впустить с господского входа. Прощения просим.

Ей даже подумать было страшно, какая головомойка ее ждет, если девчонка на нее нажалуется.

Но у Саулины, выигравшей первый бой, было на уме совсем другое. Она гордо прошествовала мимо почтительно посторонившейся сторожихи, небрежно бросив на ходу:

— Я знаю дорогу.

Это была очередная неправда: на самом деле она ни разу не переступала порога господского дома.

— Да, синьорина, — поклонилась сторожиха после минутного замешательства и проводила ее взглядом.

* * *

Маркиз Феб и его брат, монсиньор Пьетро, прервали свой неторопливый разговор, увидев, как Саулина идет босиком по усыпанной гравием дорожке к неумолчно журчащему фонтану. Оба они были тонкими знатоками женской красоты и уже готовы были выразить свое мнение, но ни один так и не заговорил. Юная свежесть Саулины, ее свободная и легкая походка, красота полевого цветка, не ведающего о своем очаровании и оттого вдвойне неотразимого, лишили их дара речи.

— Откуда взялось это маленькое чудо? — удивленно спросил монсиньор, не зная, к какому сословию ее отнести. — Из благородных или из простых?

Он был накоротке и с теми и с другими, но на этот раз не знал, что и думать. Саулина поставила его в тупик.

— Очередной каприз Дамианы, — пояснил Феб, наконец узнав приближающуюся девочку.

— Ты разжег мое любопытство, — признался прелат. — Откуда взялся этот каприз?

— Она из семейства скоморохов, — объяснил Феб. — Понравилась моей жене. А поскольку Дамиана, особенно в ее нынешнем положении, чувствует себя одинокой, она вбила себе в голову, что эта девочка поможет ей разогнать тоску.

— Вполне понятное и оправданное желание, — заметил Пьетро, — которое к тому же можно назвать бого-угодным делом.

— Ну, это соображение мне представляется второстепенным, — легкомысленно заметил маркиз Феб.

Пьетро привык читать в глазах брата его самые сокровенные мысли.

— Если бы не твоя хмурая физиономия, я бы сказал, что ты неравнодушен к этой девице.

— Она же еще ребенок, — поспешно перебил его Феб, стараясь ничем не выдать своей досады.