Читать книгу - "Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон"

— Я не могу быть вашей женой, пока эта страшная тайна не будет объяснена, — сказала она Клементу. — Мне и теперь кажется, что я не исполнила своего святого долга. Кто на свете любил моего отца, кроме меня? Кто помнит о нем? Кто должен отомстить за его смерть? Он был отверженцем общества, и кому какое дело, что на большой дороге убили какого-то каторжного. Если б убили Генри Дунбара, то, конечно, полиция не знала бы покоя, пока не нашла его убийцу. Но кому какое дело до Джозефа Вильмота? Его смерть прошла бесследно для всех, кроме его дочери. Я одна любила несчастного моего отца, я одна его помню, я одна должна отомстить за него.

Клемент Остин не забыл своего обещания сделать все, что только от него зависит, для уличения банкира в убийстве его старого слуги. Он был уверен, что Генри Дунбар совершил это преступление; он был уверен в этом с той самой минуты, когда миллионер улизнул тайком из конторы на улице Св. Гундольфа, словно вор, пойманный на месте преступления.

Генри Дунбар мог очень естественно избегать дочери Джозефа Вильмота из простого чувства отвращения к несчастной истории, омрачившей было на минуту его честное имя; но как было объяснить тот странный факт, что для избежания свидания с дочерью Джозефа Вильмота он прибегнул к низкой хитрости? Одно только могло объяснить этот непостижимый факт — преступность Генри Дунбара. Он был убийцей Джозефа Вильмота, и потому страшился встретиться лицом к лицу с его дочерью.

Чем больше обдумывал Клемент Остин этот роковой вопрос, тем яснее для него становилась преступность Генри Дунбара. Он был бы очень рад думать иначе, был бы очень рад, если б мог сказать Маргарите, что смерть ее отца принадлежала к тем тайнам, которые никогда не будут узнаны на земле; но он не мог этого сделать. Он должен был преклониться перед роковой необходимостью, принять деятельное участие в этой грустной драме и играть роль мстителя. Но кассир в банкирской конторе имеет слишком мало времени, чтобы играть какую-нибудь роль, кроме своей собственной скромной роли, состоящей в отпирании и запирании сундуков, записывании и переписывании счетов.

Жизнь Клемента Остина была трудовая, деятельная, и он не имел времени становиться сыщиком, пока находился на службе в конторе «Дунбар, Дунбар и Балдерби». Но мог ли он далее оставаться в этой конторе? Вопрос этот не давал ему покоя ни днем, ни ночью. Мог ли он оставаться на службе фирмы, главу которой считал преступником и убийцей?

Нет, это было невозможно в теперешнем его положении. Пока он получал жалованье от конторы «Дунбар, Дунбар и Балдерби», он чувствовал себя некоторым образом обязанным Генри Дунбару. Он не мог служить человеку и вместе с тем стараться обличить его в самом ужасном из преступлений. Нет, это невозможно. Клемент Остин, прежде чем стать сыщиком, должен был покинуть контору на улице Св. Гундольфа. Таким образом, не прошло и недели после посещения банка Генри Дунбаром, как он заявил формально мистеру Балдерби о намерении покинуть контору. Если б молния ударила в его письменный стол, то мистер Балдерби не был бы так удивлен, как этой просьбой об отставке.

Много было причин молодому человеку оставаться в конторе «Дунбар, Дунбар и Балдерби». Его отец служил тридцать лет в этой конторе, был любимцем стариков Дунбаров и даже умер у них на службе. Клемент еще мальчиком был определен на место отца и пользовался всегда особым вниманием Персиваля. Кроме того, он имел надежду, и очень основательную, сделаться вскоре младшим товарищем фирмы, что, конечно, было бы первым шагом на пути к богатству.

Мистер Балдерби долго сидел, молча устремив глаза на прошение, которое ему подал Остин.

— Что вы хотите этим сказать, Клемент? — воскликнул он наконец.

— То, что написано в бумаге, сэр. Обстоятельства, совершенно от меня независящие, заставляют меня покинуть контору.

— Вы у нас с кем-нибудь поссорились? Или вам что-то здесь не по нутру?

— Нет, мистер Балдерби, мне здесь очень хорошо.

Балдерби откинулся на спинку своего кресла и устремил на кассира проницательной взгляд, словно стараясь подметить в его лице признаки сумасшествия.

— Вам здесь хорошо, — сказал он, — и все же… О! Я понимаю. Вы нашли более выгодное место, и потому бросаете нас из личных выгод, хотя я, право, не знаю, где вы найдете место лучше нашего, — прибавил он задумчиво.

— Вы оскорбляете меня, сэр, думая, что я оставляю вас из личных выгод, — ответил спокойно Клемент. — Я не нашел себе другого места и даже ничего не имею в виду.

— Как? — воскликнул Балдерби. — Вы не имеете ничего в виду и бросаете место, которому позавидовали бы сотни людей! Я не большой охотник до загадок, мистер Остин, и потому не будете ли вы так добры объяснить мне откровенно, зачем вы бросаете нашу контору?

— К моему большому сожалению, я не могу этого сделать, — ответил молодой человек, — но, поверьте, причина, заставляющая меня оставить эту контору, которую я считаю своим вторым домом, причина немаловажная. Я долго обдумывал этот шаг, прежде чем на него решиться, и вполне сознаю, чем жертвую в этом случае. Но причина моей отставки должна оставаться тайной, по крайней мере, в настоящую минуту. Если когда-нибудь настанет день, в который я буду в состоянии открыть вам эту причину, то я уверен, вы протянете мне руку и скажете: «Клемент, вы исполнили свой долг».

— Клемент, — сказал мистер Балдерби, — вы отличный малый, но у вас в голове засела какая-то глупая фантазия, иначе вы никогда бы не написали этого прошения. Уж не женитесь ли вы? Уж не это ли причина вашей отставки? Не подцепили ли вы какой-нибудь богатой наследницы и намерены прозябать в золотой неволе?

— Нет, сэр. Я, действительно, надеюсь жениться, но на бедной девушке, и потому мне необходимо всю жизнь работать и трудиться.

— В таком случае, мой милый друг, это самая непонятная загадка, — ответил мистер Балдерби. — А я уже заметил, что не умею их отгадывать. Знаете, что я вам посоветую; ступайте домой, выспитесь хорошенько и завтра утром велите мне бросить это прошение в огонь — это самое умное, что вы можете сделать. Доброй ночи.

Но, несмотря на все увещевания мистера Балдерби, Остин не изменил своего решения. По правилам конторы никто из служащих в ней не мог покинуть ее раньше чем через месяц после подачи прошения об отставке. Таким образом, Остин работал как вол с утра и до ночи, переписывая счета, подводя итоги и вообще приводя в порядок все дела в кассе. Он сказал Маргарите о своем намерении, но не объяснил ей, как велика жертва, которую он приносил ради своей любви к ней. Она одна знала настоящую причину его поступка, ибо своей матери Клемент сказал немного больше, чем мистеру Балдерби.

— Я скажу вам причины, побудившие меня оставить контору, когда-нибудь после, а теперь, право, не могу, — сказал он. — Умоляю вас, не беспокойтесь и верьте, что все к лучшему.

— Я верю, мой милый, — ответила его мать. — Когда же было видано, чтобы ты ошибался или делал что-нибудь глупое?

Добрая старушка боготворила своего единственного сына и так слепо верила в него, что, если бы он вдруг выгнал ее на улицу и заставил просить милостыню, и тогда она не сомневалась бы, что под этим низким поступком скрывалась какая-нибудь добрая, разумная цель. Потому она не выразила ни малейшего сопротивления намерению сына покинуть контору «Дунбар, Дунбар и Балдерби».