Читать книгу - "Невеста плейбоя - Сьюзен Донован"

– Да, я уверен, я это чувствую! – Теперь Толливер почти кричал в восторге от собственной целостности и ощущения реальности мира. – Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка!

Саманта удивилась бы, а может, и испугалась бы, но не успела. Оргазм захлестнул ее тело и мозг, топя окружающий мир во влажном блеске, где ничто не имело значения, кроме Джека, который держал ее крепко-крепко, был внутри ее, целовал ее и повторял ее имя.

Он кончил сразу же за ней, и пока оба они с трудом приходили в себя, не размыкая объятий, и пытались хоть как-то отдышаться, Саманта успела дважды посчитать дни, оставшиеся до наступления месячных, и поняла, что сегодняшний день был самым неудачным для незащищенного секса. Видимо, с точки зрения Джека – о которой она только что узнала, – это был весьма удачный день. То есть она имеет все шансы забеременеть.

– Прости, – покаянно произнес Толливер через несколько минут. – Я совсем забыл про презерватив.

– М-да… наверное, им все же стоило воспользоваться.

– Да ладно… я уверен, все будет в порядке.

– Ну да.

Джек молча встал со стола и оделся. Потом повернулся к Саманте и негромко сказал:

– Я вижу, ты сердишься на меня.

– Нет. – Саманте вдруг показалась, что она чертовски устала, словно секс отнял у нее все силы. Кое-как закончив натягивать на себя одежду, она буквально упала на табурет и, опустив голову, уставилась на собственные ботинки. – Я не сержусь… я растерялась. То, что ты только что сказал… и то, что мы сделали. И то, что мы продолжаем делать… друг с другом и с нашими жизнями. Что мы делаем, Джек? Наверное, мы оба сошли с ума. Ты забыл, зачем все это? Зачем ты привез меня в этот дом? Я здесь для того, чтобы помочь тебе стать сенатором, а не для того, чтобы ты потерял голову, влюбился и решил завести детей.

– Ах да! – На губах Джека появилась кривая улыбка. – Точно. То-то мне казалось, что я что-то пропустил.

– От тебя с ума сойти можно, Джек Толливер! – Саманта улыбнулась. – Иногда мне кажется, что тебе просто наплевать, попадешь ты в сенат или нет! – Она подождала ответа, но Джек молчал. Саманта взглянула на него внимательнее. – Эй, Джек? Ну-ка признавайся: ты хочешь стать сенатором или нет?

– Не знаю.

– Что? – Саманта вытаращила глаза и решила, что она не расслышала.

Толливер усмехнулся и громко и четко повторил:

– Не знаю. Я не уверен в том, что хочу стать сенатором.

В студии стало тихо. Толливер подошел к одному из окон и ставился на зимний пейзаж за стеклом. Потом спросил:

– Когда Грег и Лили вернутся из школы?

– Школьный автобус приедет не раньше чем через полчаса, – отозвалась Саманта. – У нас еще есть время. Расскажи не, что происходит, Джек. Почему ты прикладываешь столько усилий и тратишь миллионы долларов ради достижения цели, которая тебя вовсе не привлекает? Как же так: столько трудов, а ты даже не уверен, что тебе это нужно?

– Не бойся, я буду хорошим сенатором. Я профессиональный политик и умею делать свою работу хорошо.

– Нет, это нечестно. Если ты не хочешь быть сенатором, ты не должен участвовать в выборах.

Джек повернулся спиной к окну, взглянул на миниатюрную женщину, которая смотрела на него очень серьезно, и заговорил, выплескивая то, что не решался озвучить даже самому себе:

– Знаешь, Сэм, я только однажды желал чего-то действительно всей душой. Я хотел играть в бейсбол. Мечтал быть лучшим. Жаль, что тогда мы не были с тобой знакомы. Я был живой и счастливый, понимаешь? – Он вдруг замолчал, и Саманта испугалась, что на этом разговор закончится.

– Нет, нет, Джек, не молчи! Говори со мной. Расскажи мне об этом, я хочу знать, что ты думаешь, что ты чувствуешь.

Толливер перевел дыхание и кивнул:

– Не знаю почему, но я хочу тебе рассказать… объяснить. Я ни с кем раньше об этом не говорил и, наверное, не смогу. Даже с Карой или Стю.

– Наверное, пришло время поделиться.

– Понимаешь… – Толливер говорил с трудом, видимо, облекать чувства и боль в слова было нелегко. – Сначала у меня было все. Я мог побить любой рекорд и добиться, чего угодно. А потом я превратился в калеку. Я был ни на что не годен и никому не нужен, Сэм. Все, что я делал, все, чем я жил, было во мгновение ока уничтожено ударом. Такого удара не получал никто на поле… не было человека, чью ногу изуродовало бы так же… – Его голос прервался, и Джек некоторое время молчал, приходя в себя и собираясь с силами. – Это было нечестно… Я не хотел, чтобы меня запомнили таким: пострадавшим, несбывшейся надеждой команды.

Саманта сделала шаг к Толливеру. Ее сердце рвалось от боли и сочувствия.

– Нет, подожди, – он выставил ладонь, словно защищая свое одиночество, – дай мне договорить, раз уж я решил вывалить все это перед тобой. – Его губы сжались и стали тонкими, почти как у его матери. – Помнишь, в день нашей первой встречи я сказал тебе, что мужчины рода Толливеров занимаются только двумя вещами: бейсболом и политикой, зато уж и то и другое они делают хорошо.

– Конечно, я помню.

– Эту мысль мне внушали с самого раннего детства. Я вырос в уверенности, что такова и моя судьба. Как мой отец и его отец, я должен играть в бейсбол, а потом заняться политической деятельностью. Но в отличие от них я не успел получить свою долю радости – бейсбол кончился для меня, практически не начавшись! Его словно вырвали из меня… как мышцы были оторваны от моих костей… И моя душа… она тоже словно порвалась. Я так и не смог преодолеть это.

Джек уставился в стенку, на которой решительно ничего не было, даже трещин. Впрочем, даже если бы там висело полотно Микеланджело, Джек вряд ли смог бы оценить его. Он просто смотрел в себя и глубоко дышал, пытаясь опять загнать в рамки разумного отчаяние и боль, которым позволил подняться со дна души. Наконец он пришел в себя настолько, что смог продолжить:

– Понимаешь, Сэм, я пропустил все радости, все удовольствия игр и побед. Мне пришлось перейти сразу к обязанностям, которые тогда казались мне не очень интересными, и я не уверен, что они так уж занимают меня сейчас. Вся горечь осталась в душе, и я словно умер. Честно сказать, большую часть времени я просто пытался отвлечься, чтобы не думать о том, как я зол и как я несчастен. Для этого годились все средства: политика, женщины, выпивка. Я знаю, что вел себя как последний дурак, но это помогало.

Сэм молчала. Он взглянул на нее и выдавил не очень уверенную улыбку.

– Так что в тот день в офисе Стюарта тебе довелось познакомиться не только с бессовестным казановой, но и с человеком без души.

Саманта наконец рискнула подойти ближе и погладила Джека по плечу.

– В тот день в офисе Стюарта ты выглядел неплохо, особенно для бессовестного покойника, даже если учитывать, что речь идет только о душе.

Толливер усмехнулся, ласково провел рукой по ее щеке и отошел к дальнему окну. Глядя на зимний пейзаж за окном, он опять заговорил, но теперь голос его звучал спокойнее, в нем уже не было такого отчаяния и боли.