Читать книгу - "Иллюзия любви. Ледяное сердце - Ольга Дремова"

— А это вариант, — поддакнул Грушин.

— А то нет! — Тополь откинулся назад и, выпуская дым, презрительно рассмеялся. — Она думала, что за такой звездой, как она, мужики будут косяками ходить, да больно она кому нужна? Спасительница отечества, героиня. Я её бредни даже слушать не стал.

— Ну и правильно. — От Борькиного сердца полностью отлегло. — Я её тут тоже не так давно видел. Точно ты сказал — звезда: рыжая, наглая, нос картошкой, а уж гонору…

— Забудь, — небрежно отмахнулся Тополь и снова зябко поёжился. — Какая же муть зелёная на улице! Давай забуримся куда-нибудь с горя, что ли? Может, по пиву?

— Да ну его, только булькать, — поморщился Борис.

— Тогда на автоматы?

— Слушай, тебе ещё не надоело за ручки дёргать?

— А что?

— Да ничего. — Борис презрительно скривился. — Пора уже привыкать к хорошему.

— В смысле? — не понял Тополь.

— Не знаю, как тебе, но меня тошнит от этой общественной забегаловки. Ну что это, ты сам подумай: полутёмный зал, даже не зал, а какой-то собачий закут, три ящика с ручками, куча железяк в кармане, а вокруг тебя — одни маньяки: глаза горят, ничего дальше своего носа не видят, знай ручку накручивают!

— Раньше тебе нравилось. — Отчего-то Семёну слова Бориса были неприятны.

— Раньше — да.

— А сейчас чего же?

— Так пора из коротких штанишек вылезать, не дети уже. — Борис бросил окурок на талый снег, и тот, зашипев, мгновенно погас. — Если есть деньги, так существуют места поприличнее.

— Например? — прищурился Тополь.

— Например, казино. Там и зал — конфетка, и публика — элита, хотя… ты знаешь, Сём… туда абы кого с улицы не пустят. Там ведь только по рекомендации. Сам понимаешь…

На миг Тополю показалось, что приятель сожалеет о том, что сболтнул лишнее. В густых сумерках выражение лица Борьки разглядеть было невозможно, но Семёна не покидало ощущение, что тот сейчас многое бы отдал за то, чтобы этот разговор вдруг прервался сам собой.

— Значит, говоришь, элитное? — Чтобы сосредоточиться, Семён опустил глаза и напрягся, внимательно вслушиваясь в малейший оттенок голоса друга.

— Да как тебе сказать… — протянул Борис.

Но Семёна обмануть было уже невозможно — теперь он не просто чувствовал, он точно знал: всеми силами Борька намерен выкручиваться из неловкого положения, в которое загнал себя исключительно по своей неосторожности.

— Борь, а попасть туда можно?

— В принципе — да, — неохотно промямлил Грушин. — Только для этого нужна рекомендация. А я сам там без году неделя. И потом, большая игра — большие деньги. В казино можно сорвать такой куш, который на твоих кривобоких автоматиках даже и не снился, но со стольничком туда идти не принято — засмеют.

— А почему ты решил, что, кроме стольничка, у меня ничего в карманах не водится? — с вызовом бросил Семён.

— Ты же вроде говорил… — смутился Борис.

— Ничего я тебе не говорил. — Странно, но от неловкости Грушина Семён вдруг почувствовал своего рода удовольствие. — Так ты меня туда отведёшь? — Он в упор посмотрел на Бориса. — Только давай без китайских церемоний: да или нет?

— А надо?

По тону Бориса Семён догадался, что тот всё ещё надеется, что ситуация сможет разрешиться сама собой, и слегка усмехнулся.

— Ну и жук же ты навозный, Грушин! — Тополь негромко хохотнул. — Так да или нет?

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — с неохотой согласился Борис. Скрывая ухмылку, он опустил глаза и подумал, что новогодний подарок тётушке Але, по большому счёту, обошёлся ему не так уж и дорого.

* * *

— Что-то совсем у меня цветочек загнулся. — Надежда взяла ножницы и вскрыла пакет с землёй. — Даже не знаю, чего с ним такое: рос, рос, а потом вдруг стал чахнуть на глазах. Что-то ему не нравится.

— Это он тебе мстит. — Руслан усмехнулся в усы, перелистнул страницу газеты и поднёс к губам чашку с кофе. — Сама говорила, что он какой-то горный и ему каждый день порция льда из холодильника полагается.

— Какой лёд? Это совсем другой цветок, Мичурин ты мой! — Надежда расправила завернувшийся угол газеты. — Это азалия лёд любит, а декабристу он зачем? Смотри-ка, все листья жёлтые стали и мягкие, как тряпки. Странно… Вроде цвести собирался. Может, Сёмка форточку на ночь открыл, а он примёрз?

— Конечно, на улице же минус двадцать. — Руслан бросил взгляд в окно, по карнизу которого барабанили редкие тяжёлые капли. — Да по такой погоде его можно было бы на ночь на балкон выставить.

— И то верно. Скоро мы будем встречать Новый год в трусах и в майке… — Неожиданно её голос изменился. — Это что ещё такое? — Перевернув цветочный горшок набок, она уже приготовилась подцепить землю ножом, как вдруг, отделившись от керамической стенки, цветок вывалился сам. — Боже мой… — Приподняв растение над столом, Надежда изумлённо посмотрела на переплетённые корни бедного декабриста, обрезанные чуть ли не по самое основание. — Где ж тут цвести? — Отложив изувеченное растение в сторону, она перевернула горшок с остатками грунта на газету, и… из него выпал небольшой целлофановый пакет, туго перетянутый резинкой и предусмотрительно присыпанный сверху землёй.

— Вот это да… — Отодвинув чашку с кофе подальше от края, Руслан встал, подошёл к жене и взял из её рук небольшой свёрточек. — И что бы это такое могло быть?

Поражённая до крайней степени, Надежда молча смотрела на то, как муж снимает с целлофана перекрученную в несколько раз резинку, и по её лицу разливалась бледность. В принципе, открывать пакет было ни к чему: даже испачканный в земле, он позволял видеть, что находится внутри.

— Смотри-ка, какой Клондайк! — Справившись с резинкой, Руслан высыпал содержимое тайника прямо на газету с землёй, и перед глазами Надежды предстали золотые женские украшения, больше тянущие на драгоценности. Массивные, увитые тяжёлой золотой вязью, они были не просто дорогими, а очень дорогими, и в этом не оставалось никакого сомнения. — Неплохая заначка на безбедную старость… — Руслан удивлённо присвистнул и провёл пальцами по переливающимся камням. — Интересно, где такое раздают и почему я не в этой очереди?

— Откуда это? — побелевшими губами пробормотала Надежда и, чувствуя, что её перестают держать ноги, схватилась за край стола. — Да что же это такое… — Она вдруг вздрогнула, и её и без того бледное лицо покрылось каким-то серым налётом. Медленно, словно пересиливая себя, она протянула руку и вытащила из общей массы дешёвенькое колечко с феонитом, непонятно каким образом попавшее в одну компанию с вызывающе дорогими украшениями. — А говорят, что упало, то пропало… Не может этого быть… — Её голос упал до шёпота. — Этого просто не может быть… — Опустившись на табуретку, Надежда сжала ладонь, и кольцо впилось в её кожу. — Ну, вот и свиделись, Леонид Семёнович, — негромко выдохнула она.