Читать книгу - "Зов одинокой звезды - Кэрол Финч"

— Я ждал так долго, что почти перестал надеяться, — вполголоса произнес Стоун, приближаясь к ней. — Я даже думал пробраться к тебе в палатку, потому что с тебя бы сталось спокойно проспать всю ночь и оставить меня здесь, на берегу, в полном одиночестве.

Ленивый, раздражающий техасский сленг исчез из его речи, и, как обычно, перемена поразила Тэру. Исчезла также насмешливая, отдающая пренебрежением усмешка, которая порой казалась неотъемлемой от этих резных черт. Тэра хотела ответить, но не нашла в себе сил. Она была заворожена, зачарована. От Стоуна пахло свежестью, речной водой, но сквозь все это пробивался естественный запах его кожи и волос, который она находила упоительным. Девушка могла думать лишь о том, что они снова наедине, что никто не может им здесь помешать.

Ладонь коснулась ее руки, сомкнулась на ней. Она была грубой, с бугорками мозолей от лассо, от конской упряжи, но прикосновение было мягким, ласковым, и такой же мягкой была улыбка Стоуна. Несколько секунд он просто впивал в себя черты Тэры, потом проследил кончиком пальца очертания ее щеки, уголка рта, подбородка. — Почему ты убежала вчера? Неужели ты так стыдишься того, что чувствуешь ко мне? Ты и сегодня целый день избегала меня, не по той ли самой причине? Ты находишь унизительным то, что тебя, горожанку и деликатно воспитанную леди, влечет к простому ковбою? Вопрос был поставлен настолько прямо, что ответить уклончиво не получилось. Тэра почувствовала, как разгораются щеки. Она и ждала окончательного объяснения, и боялась его, но вот теперь момент настал, и отступать было поздно. Она заставила себя заглянуть Стоуну в глаза.

— Нет, Стоун, я не стыжусь того, что меня влечет к тебе но меня обижает и в какой-то мере унижает твоя отстраненность. Ты отводишь для меня второе или даже третье место в своей жизни, и когда речь заходит о самом важном для тебя, о самом главном, ты попросту захлопываешь для меня двери своей души, мысленно поворачиваясь ко мне спиной. Разумеется, я понимаю и уважаю причину, по которой так происходит. У тебя нет времени на глубокие чувства, ты не можешь себе позволить разделить с женщиной всю свою жизнь, потому что живешь местью, дышишь ею — и знаешь, что я никогда не смогу так жить. Что еще я могу сказать? Что редких ночей любви мне мало? Что настоящая близость заключается не только в физической страсти? Что мне нужно делить с тобой не только постель, но и твои надежды, страхи, мечты? Все это ты уже слышал от меня, Стоун. Ты не можешь дать мне главного, не можешь дать своей любви, потому что любовь для тебя — это слабость…

Она не договорила: губы накрыли ее рот. Это был очень легкий, нетребовательный поцелуй, как будто Стоун просто хотел заставить ее замолчать, но и того было достаточно, чтобы Тэра забыла все, что намеревалась высказать. Помимо воли она качнулась вперед и приникла к сильной груди, волосы на которой все еще были влажны после купания. Тэра ответила на поцелуй, и тот скоро стал более страстным, ищущим, зовущим. Девушка ощутила в волосах щекотное, волнующее движение пальцев и сама в ответ зарылась в густую и прохладную массу мокрых прядей. Тела прижимались друг к другу все теснее, бессознательно стараясь слиться воедино, и по мере того, как это длилось, здравый смысл все больше покидал Тэру. Ей вдруг стало все равно, любит ее Стоун или нет, в данный момент имело значение только то, что они наконец вместе, в объятиях друг друга, что она может снова подарить ему себя всю, безраздельно. Даже сознавая то, что наслаждение придет и уйдет, что все сомнения и колебания вернутся уже через несколько часов, она ждала этого ослепительного мгновения, жаждала расправить крылья и воспарить к сияющим небесам в полете, сравнимом разве что с самыми смелыми фантазиями. Только с этим мужчиной ей было суждено познать такое наслаждение, и оттолкнуть его было попросту не в ее силах, даже если бы его объятия стоили ей спасения души. Легкий туман, предвестник скорого самозабвения, окутал мысли Тэры. Она могла теперь лишь чувствовать. Губы двинулись вниз по шее, коснулись чувствительного местечка пониже уха, скользнули во впадинку между ключицами, чтобы поймать частое биение пульса, и, наконец, замерли на вершинке груди. Тэра ждала упоительного легкого укуса и ответила на него тихим, почти жалобным стоном. Халат мягко сполз на каменистую землю, плечи уже были обнажены, ночная рубашка щекотно соскользнула с налившихся грудей, с бедер, полностью открывая тело Тэры для смелых ласк.

У самой воды, словно специально для них двоих, росла густая зеленая травка, и на этот бархатный ковер Стоун опустил девушку. С минуту он просто лежал рядом, опираясь на локоть, и не мог наглядеться, потом прикосновения и ласки возобновились. На этот раз Тэра отдавалась им покорно, чувствуя, как исчезает напряжение дня, как она раскрывается для большей близости. Дурманящий, завораживающий шепот звучал не столько в ее ушах, сколько в затуманенном сознании, и она заново узнавала о том, как прекрасна и как желанна.

Во время этой чудесной прелюдии Тэра была совершенно спокойна и даже счастлива. Так легко было погрузиться в шепот, как в омут, потерять себя совершенно, поверить в то, что все будет хорошо, что Стоун, как чародей, заставит рассеяться все ее страхи. Одновременно в ней нарастал жар, кровь быстрее бежала в жилах — это крепло желание, готовясь вырваться на свободу и завладеть ею, но пока вес еще кроткое и покорное. Сильные и ловкие, смуглые пальцы скользили по телу девушки, повторяя его изгибы, находя чувствительные уголки, дразня и волнуя. Все, что с таким трудом было подавлено, раскрывалось, обретало новую жизнь точно так же, как поникшая трава поднимается после живительного ливня. Мало-помалу с губ Тэры начали срываться тихие стоны, она выгибалась навстречу ласкающим рукам, которые ни на мгновение не прекращали своих сладостных блужданий. Она все еще была одурманена, но уже смутно желала дикого самозабвения полной близости.

— Те quiero…

Что это могло значить? Держа Тэру в объятиях, Стоун нередко забывался и переходил на испанский. Да и не все ли равно, что это были за слова, если они сопровождали столь упоительные ласки?

Ощутив мягкое давление на внутреннюю поверхность бедер, девушка без сопротивления позволила развести себе ноги. Пальцы скользили теперь в самом чувствительном, самом интимном месте ее тела, и, как всегда, на миг она удивилась тому, каким естественным это кажется. Стыд в этот момент был чем-то далеким и нереальным. Ощущения стремительно нарастали, дыхание пресекалось, а сердце билось с такой пугающей силой, будто стремилось вырваться из груди в момент наивысшего наслаждения. И когда они наконец стали явью, эти секунды безумной сладости, Тэра инстинктивно зажала рот ладонью, чтобы удержать крик. Она чувствовала, что объятие стало крепче, смиряя ее содрогания.

Стоуну хотелось, чтобы это длилось бесконечно. Ласкать Тэру было для него порой едва ли не большим наслаждением, чем полная близость. Казалось, прошли не дни, а годы с тех пор, как он в последний раз держал это прекрасное тело в объятиях, и сейчас каждое прикосновение, каждая ласка были необходимы ему, они заполняли странную пустоту в душе. К его радости примешалось легкое сожаление, когда он ощутил нетерпеливое движение пальцев, расстегивающих его брюки. Но и сам он жаждал полного слияния, а потому, как бабочка к огню, потянулся навстречу ответной ласке. Он был слишком возбужден, чтобы долго выносить ее, но с минуту прислушивался к скользящему, стискивающему движению пальцев, в котором странным образом смешались невинность и бесстыдство. Наконец инстинкт заставил его отстранить ласкающую руку. Ресницы Тэры открылись, когда Стоун оказался сверху, и две пары глаз заглянули друг в друга, чтобы увидеть желание сродни мучительному и сладостному голоду, желание одинаковой силы.