Читать книгу - "Одиночество вышло из чата - Татьяна Михайловна Тронина"

А я в этих обстоятельствах смотрелась расчетливой хищницей, использующей мужчин. «Хотя какая я хищница? – схватилась я за голову. – Надо вернуть Саше все деньги, что он потратил на ремонт, если не хватит, продать кое-что… или занять у Ирины».

– Что такое, тебе плохо? – встревожился Илья.

– Нет, все в порядке. Пей чай. Вот печеньки. Самодельные… Только размочи сначала, они жестковатые в этот раз получились. О чем ты хотел поговорить?

– Даш… мама призналась, что встречалась с тобой. – Илья попытался разломить печенье, затем, не мудрствуя лукаво, опустил его в чашку с чаем.

– Да, мы виделись, но это было давно. Уже не помню даже когда.

– Она теперь твой фанат.

– Перестань.

– Она не особо счастливый человек, всегда в работе…

– Да, она говорила об этом. – согласилась я. – И о том, что устала, хочет отдохнуть. На каком-то корабле с пенсионерами.

Илья засмеялся:

– Слышал эту историю с круизом для пожилых уже раз сто. Мама всегда работала, но без особой отдачи. Помню, твердила мне в детстве, чтобы я шел либо в повара, либо во врачи, либо устроился на кладбище.

– На кладбище?!

– Да, стал типа похоронным агентом, – невесело засмеялся Илья. – Мама говорит, что люди всегда будут есть, болеть и умирать. А значит, с этими тремя специальностями не пропадешь даже в самые трудные времена.

Я вдруг вспомнила монолог одного из рабочих, менявших унитаз в квартире:

– Сантехники еще без работы не останутся. Хороший сантехник зарабатывает очень хорошо. И хорошая медсестра тоже всегда в цене. Уколы и капельницы тоже всегда востребованы. Правда, нужна лицензия для частной практики. Я к тому, что многие профессии нужны.

– Ты не учитываешь прогресс, – возразил Илья. – Нейросети, новые технологии… Лекарства стали выпускать в удобной форме, чтобы медсестер приходилось меньше задействовать. Новые виды услуг! С одной стороны, все эти новации здорово облегчают жизнь, с другой – свобода и безделье сводят с ума. Если человек много работает, чтобы прокормить семью, ему не до душевных терзаний. После войны наши бабушки и выжившие мужчины не кончали жизнь самоубийством на почве душевных страданий, хотя материально жили тяжело. Потому что у них вера была в светлое будущее, у них была цель – отстроить, восстановить страну. А сейчас мы залипаем в интернете, копаемся в своих переживаниях. Работаем с трудом, сплошные стоны – когда же пятница! Семья? О нет, это слишком много усилий потребует… Во что мы все превратились? Вроде все в порядке у нас, а жить не хочется!

– Говори, пожалуйста, за себя, – вздрогнула я. – И вообще, ты сам себе противоречишь, заметил? Сам сказал, что твоя мама много работает, но ей от этого не легче…

– А теперь ей легче стало потому, что она вдруг цель увидела, – засмеялся Илья. – Цель – это внуки. Внуки теперь олицетворяют для нее светлое будущее. Ради этого будущего она готова жить. Работать без цели нельзя. Слышала про японцев? Они трудоголики. Из-за этого у них проблемы с личной жизнью, часто возникают депрессии и различные заболевания. Некоторые люди не выдерживают такого темпа и умирают от инфаркта или инсульта. Не зря же в Японии существует термин «карощи» (или еще произносят как «кароси»), он переводится как «смерть от переработки». Потому что работа только как способ выживания ни к чему не приводит. Пока мама не увидела цель, она не хотела жить.

– А я не хочу спасать твою маму, – устало сказала я. – Тебе надо – ты ее и спасай. Найди девушку, роди с ней детей… мама будет счастлива.

– Но это не моя цель, – возразил Илья. Я в ответ только пожала плечами. – Даш… ты не хочешь спросить, какая у меня цель? – я опять пожала плечами. – А я все равно скажу. Я бы все отдал за то, чтобы вернуть тебя.

– Зачем? Чтобы что? – неохотно спросила я. – Это ведь не цель, если подумать. Для чего тебе я? Именно я, а не какая-то другая девушка? Ведь на свете много хороших, умных, добрых девушек, которые мечтают о любви и семье. Чего ты именно ко мне-то привязался? Да, искать новую любовь сложно и хлопотно, на этом пути возможны неудачи и ошибки, но все реально… Тем более в наше время. Возьмись за дело, то есть за поиск, серьезно, ищи, и получишь желаемое!

Илья помолчал, опустив голову, и пристально разглядывая содержимое своей чашки. Затем посмотрел мне в глаза:

– Мне не нужны любовь и семья. Не это моя цель. Это все скучно и тяжело, я тебе уже говорил… Именно ты мне нужна. Только рядом с тобой все это имеет смысл. Только с тобой я буду рад тому, что стал наконец мужем и отцом, а мама моя – бабушкой наших внуков. Моя цель – стать счастливым, а это возможно только с тобой. Ты моя цель, Даша. Я хочу быть с тобой. Ты и есть мое счастье.

– Мужчины сначала не хотят в брак, потом не хотят из брака. Ну точно как дети, которых выводят на прогулку… – засмеялась я.

Илья вдруг медленно сполз со стула, бухнулся на пол, положил голову мне на колени. Я была настолько ошеломлена словами Ильи и этим жестом, что не знала, как реагировать и что вообще думать. Просто сидела, замерев, подняв ладони над его головой, не понимая, оттолкнуть Илью или прижать к себе еще сильнее.

Я вообще-то человек искушенный, красивыми речами меня не удивить, сама много чего написала и много чего интересного успела прочитать, но слова Ильи меня поразили в самое сердце.

– Если бы существовала машина времени, то я вернулся бы в прошлое и вел бы себя иначе. Помогал бы тебе все эти годы… устроил бы твоих родителей в хорошее место… Где за ними бы присматривали, а не ты была бы к ним постоянно прикована. Мы же могли с тобой давно пожениться, жить вместе, и вместе решили бы все твои проблемы! Господи, я это только что понял! – прошептал он с ужасом. – Ты прибегала ко мне такой счастливой, хорошенькой… столько любви от тебя и ласки было! Сколько добрых слов, восхищения. Ты восхищалась мной, а сама тут одна… Меня мама недавно спросила, а как ты папу своего мыла, когда он лежачим уже стал? Как ты спину себе не сорвала? Памперсы ему сама меняла? Как ты… как ты вообще справилась, ты же хрупкий мотылек…

Он вдруг зарыдал, его горячее дыхание обожгло мои колени. У меня тоже потекли слезы из глаз.

– Где был я все это время, где был я! – с яростью произнес