Читать книгу - "Артур, Луи и Адель - Дана Делон"

Адель плакала, она смотрела на меня и плакала.

Я взглянул ей в лицо, и мне стало стыдно.

– Пожалуйста, не плачь, прошу тебя, не плачь!

– Смотри на дорогу, смотри на дорогу, – нервно повторяла она, – и прошу тебя, останови машину, пожалуйста, сделай это ради меня! Останови ее, Луи. Останови машину!

Я смотрел, как слезы текут по ее щекам, и ненавидел себя.

– Пожалуйста, прости, слышишь, прости?!

– Просто останови машину!

Но мне хотелось услышать, что она простила меня, поэтому я продолжил извиняться.

– Прости, прости, ладно?! Прощаешь?

– Луи!

Ее пронзительный крик был последним, что я слышал, потому что удар пришелся на мою сторону. Есть хоть капля справедливости в этом мире.

АДЕЛЬ

Воспоминания

В этой машине не было подушек безопасности, и если я пристегнулась, то Луи нет. Его последние слова – «Прости-прости!» – эхом звучали у меня в голове. Там было много крови, слишком много крови. И после оглушительного удара наступила смертельная тишина.

– Луи! – позвала я шепотом, хрипло, так и не смогла повысить голос.

Запах крови, чего-то горелого… Я была в сознании и видела всю эту устрашающую картину. Но мне казалось, будто я сплю, реальность ускользала, словно песок из пальцев. Ведь этого не могло случиться, это не мой друг – весь в крови.

Я поняла, что он выпил, когда он попытался встать и направился к машине. Нет, он не шел шатаясь, скорее слишком уверенно, был полон решимости. Но что-то в его взгляде насторожило меня. Луи крайне редко пил, мы никогда не видели его в стельку пьяным. Догадка мелькнула у меня в голове, а может, я интуитивно почувствовала. Что же натолкнуло меня на мысль? Глаза Луи – они были потухшими, стеклянными.

Артур точно не понял, что произошло: если бы он только знал, он никогда бы не отпустил его. Когда я увидела Луи в машине, сознание, что у меня есть одна секунда, накрыло меня устрашающей волной. Умнее было бы не садиться в машину? Конечно, но, когда ты видишь, что близкому человеку плохо, что он не в себе садится за руль, последнее, о чем ты думаешь, – это собственная безопасность. Ведь ты надеешься спасти его.

Я запрыгнула в машину, пристегнулась, он нажал на газ, и мы слишком быстро разогнались. В тот момент пришло понимание, что я проиграла. Когда машина неслась со скоростью свыше двухсот километров в час, я поняла, насколько бессильна. Страх и паника заполнили каждый уголок моего сознания, я вся тряслась и не могла контролировать собственные слезы. «Я люблю тебя последние три года», – услышала я, и мне хотелось ответить ему: «Я тоже тебя люблю. Люблю так сильно, что, не подумав, запрыгнула в эту машину, люблю так сильно, что мне невыносимо чувствовать твою боль, люблю так сильно, что не готова тебя потерять. Ни за что на свете!»

* * *

Все происходило как в тумане. Парамедики осмотрели меня, сказали что-то про шоковое состояние и что я родилась в рубашке. У меня была одна царапина на локте. Одна-единственная царапина!

– Помогите моему другу, помогите моему другу! – как ненормальная бормотала я.

А затем увидела то, чего не должна была видеть, и упала в обморок. Меня отвезли в больницу. Я очнулась в белой палате с дикой головной болью. Кто-то из врачей сказал, что мне повезло, кто-то говорил, что мой отец как раз приехал на встречу с фермерами на юг Франции, поэтому уже едет в больницу. Кто-то спрашивал, как у меня дела и не хочу ли я есть. Мне казалось, что все вокруг меня полнейшие идиоты. Ничего не отвечала, делала вид, что не слышу вопросов. Я увидела у себя на локте пластырь и отлепила его. Красный порез сверкнул на свету капельками крови. Я не знаю, сколько времени смотрела на него как зачарованная. Врачи шептались, слово «шок» доносилось до меня из каждого уголка. В какой-то момент в палату забежала мама, она что-то причитала, обнимала меня, я не отвечала, продолжала смотреть на порез. Мне кажется, я даже не моргала. Папа спросил что-то, затем сказал маме:

– Я так и знал, что дружба с этими парнями ничем хорошим не кончится. Ты видела результаты? Какое количество алкоголя было выявлено у него в крови?! Немыслимо, и он в таком состоянии сел за руль! Да еще с моей дочерью!

– Тише, Жан! – шикнула мама и очередной раз обняла меня. – Адель, детка, скажи хоть слово.

Но я не могла произнести ни звука! О каком слове шла речь?! Один-единственный порез на локте – это все, что получила я! Когда Луи…

– Как он смеет приходить сюда?! – прогремел папа, вырывая меня из пучины мыслей.

И я услышала голос Артура, он шумно дышал, словно быстро бежал, и просил пустить его ко мне.

– Артур, – хрипло позвала я, и слезы потекли из глаз.

– Тише, детка, – попросила меня мама и нервно провела руками по волосам.

Я же закричала во все горло:

– Артур! Артур! Артур!

Я должна была быть рядом с ним, я должна была рассказать ему о Луи. Я должна была обнять его и заплакать у него на груди, потому что он был нужен мне как никогда. Я начала яростно бить себя по локтю, по той единственной царапине, что получила. Я ненавидела ее так сильно, ненавидела каждого, кто сказал, что мне повезло.

– Артур! Артур! Артур! – кричала я, как проклятая.

У меня одна-единственная царапина, а мой друг мертв. Откуда я знала? Я видела, как его тело запаковывают в черный мешок. Я видела, как его тело поднимают в другую машину и увозят. Я видела, потому что не позволила себя увезти, пока они не помогут Луи. Но помогать ему было поздно. Я отделалась… одной царапиной, в то время как мой лучший друг умер. Мне что-то вкололи, мама схватила меня за руку и держала крепко, делая больно. Но мне было все равно. Все, о чем я могла думать, – Луи в крови, Луи в черном мешке, мертвый Луи.