Читать книгу - "Сладкая месть - Кэт Мартин"

— Я надеюсь, что вы будете слушаться его указаний почти как моих. Если мы все будем делать так, как он скажет, и будем продолжать трудиться так же тяжело, как прежде, нам ничто не сможет помешать. По-моему, у нас есть все шансы на успех.

Работники повеселели, и Джоселин поняла, как они уважают человека, взявшего в свои руки их пришедшую в упадок плантацию.

И она тоже испытывала к нему уважение — горестное, разрывающее сердце уважение.

— Леди, леди! Опустите меня.

Джоселин засмеялась.

— Уже насмотрелся? — она опустила мальчугана на землю. — Вот что я тебе скажу: у Гвен на кухне есть сахарный тростник. Почему бы нам не сходить за ним?

Малыш радостно улыбнулся.

— И для Майка возьмем?

— Конечно, и для Майка тоже. Ты сможешь отнести ему.

Туни кивнул и схватил Джо за руку. Бросив последний взгляд на Рейна, который уже принялся за разгрузку повозок под пальмовым навесом, прежде служившим сахарным складом, Джоселин направилась на кухню.

Несмотря на то что рядом с ней смеялся и болтал без умолку Туни, у Джо из головы не выходила нежность, которую она заметила в глазах Рейна, когда тот увидел ребенка у нее на руках. О чем он подумал? И как сделать так, чтобы он снова посмотрел на нее таким взглядом?

Следующие десять дней Рейн работал рядом с Бретом Шрютенбергом от рассвета до заката. Пробуя разные методы выращивания, один участок свежевспаханной земли они засеяли, на другом посадили годовалые саженцы, на третьем — черенки от веток взрослых деревьев.

Это был титанический труд, но он доставлял Рейну радость, и с каждым днем в нем крепла уверенность, что его план удастся. Он так привык к долгим трудовым дням, что забыл, что не все приспособлены к такому режиму. Наконец бодрый датчанин настолько спал с лица, что Рейну пришлось замедлить свой темп.

— Я знаю, что вам пришлось изрядно потрудиться, — говорил он сидевшему на диване человечку. — Но то, чего мы достигли, стоило затраченных усилий.

Из окна кабинета Рейну были видны некоторые из новозасаженных полей, и его охватила гордость от достигнутого.

— Почему бы вам не отдохнуть пару дней? — предложил Рейн. — Если хотите, можете съездить в город. «Королевская гостиница» — приятное место. Вы можете жить там за мой счет.

Маленький датчанин взглянул на него с облегчением.

— Это прекрасная мысль, не буду отрицать. Кофе может быть полезен для головы, но сажать его — безумно утомительно для тела.

Рейн усмехнулся. Как и многие англичане, датчанин был уверен, что кофе способно стимулировать умственную деятельность и придавать силы телу. Но растить кофе и пить его — не одно и то же.

— Завтра я прикажу одному из слуг отвезти вас в город. Если через пару дней вы вернетесь, это будет в самый раз.

— Если это не доставит вам особых неудобств, я предпочел бы отправиться сегодня вечером, — датчанин улыбнулся. — Я так давно не был в женском обществе.

Затянувшись сигарой, Рейн выпустил в воздух колечко дыма.

— Хорошо, я скажу Пауло, чтобы он нашел кого-нибудь, кто отвезет вас.

— А вы не желаете ко мне присоединиться? Любезная шлюшка пошла бы вам на пользу.

Вероятно, он прав.

— У меня слишком много дел.

Рейн поднялся с кресла.

— Насчет плантаций можете не беспокоиться, — сказал, присоединяясь к нему, Берт. — Все идет как нужно. И даже быстрее.

Рейн похлопал датчанина по спине.

— Можете быть уверены, я ценю то, что вы сделали.

Но Берт ошибался в своих сомнениях — Рейна беспокоили не плантации. А слова датчанина насчет женского общества. За последние десять дней Джоселин почти не показывалась, а Рейн был слишком занят, чтобы задуматься над этим, хотя и не мог не обратить на это внимания.

Сегодня вечером он видел, как она работала на грядке с крокусами. Она так нежно брала руками каждый желтый цветок, и, как и тогда, когда он увидел ребенка у нее на руках, в нем что-то оборвалось.

Ее власть над ним сводила с ума. Он должен положить этому конец и побыстрее. Он все откладывал разговор с ней, убежденный, что когда-нибудь чудесным образом наступит подходящий момент. Но момент все не наступал, а Рейн ждал уже слишком долго. Пора с ней поговорить, спросить ее о выстреле и заставить сказать правду. И как только она сознается, он сможет выкинуть ее из своей жизни, перестать думать о ней, погрести печальные события в прошлом.

Как только он сделает то, что намеревается, он отправит ее из Фернамбуковой долины, чтобы она отбывала наказание где-нибудь в другом месте. Но не у Барза Хопкинса — этого он никогда не потерпит. Но найдется же какое-нибудь место, куда она сможет поехать, кто-нибудь, кто поймет, что она пережила, кто будет обращаться с ней хорошо.

Если не на Ямайке, то где-нибудь еще.

Честно говоря, каждая отсрочка этого разговора на день, на мгновение разрывала ему душу. Каждый час он думал о том, где она, что делает, пытался увидеть ее работающей среди цветов или смеющейся с детьми, с которыми она здесь подружилась.

Это стало для него мучением, но он не мог остановиться.

Рейн пересек комнату, открыл резной шкафчик и достал графин бренди. Он не станет много пить, пообещал он себе, просто приведет себя в порядок. Ему нужно сохранить трезвую голову, когда он посмотрит ей в глаза. Он должен быть готов столкнуться с ложью, которую ожидал увидеть, с ее ненавистью из-за отца, которую она почему-то обратила на него. Он хотел, чтобы она увидела его решимость — и наконец призналась.

Он хотел, чтобы с этим было покончено.

Рейн налил себе бокал бренди и выпил его одним глотком, обжигающая жидкость успокоила его. Еще одна рюмка, и он пойдет к Джо.

Он выглянул в окно. Смеркалось; работники уже начали расходиться по своим мазанкам. Джоселин тоже скоро придет — а если нет, он найдет ее.

Сегодня, поклялся Рейн, он положит конец этой муке.