Читать книгу - "Его Высочество Ректор - Лючия фон Беренготт"

Не знаю, как к черту, а из туалета он пошел. Изменившись лицом, замкнувшись в себе и оставив свою кудрявую сучку стоять в недоумении в кабинке мужского туалета. Через пару секунд и она, опомнившись, выбежала следом.

— Вот так-то, Майлс, — зачем-то сказала я, чувствуя вкус битого стекла во рту.

Качая головой, Майлс снова склонился над аккуратной, белой полоской кокаина, выложенной на черной визитной карточке.

Уже почти втянул в нос…

Нет, наркоман Ксюхе не нужен, отвлеченно решила я, шагнула к нему и стряхнула карточку на пол. Пусть хоть у кого-то будет сегодня нормальный вечер…

— Эй, ты что делаешь?!

Майлс в ужасе пялился на рассыпанный по полу белый порошок.

— Верну деньгами, не трясись. Идем танцевать!

Тон у меня, вероятно, был такой, что спорить Козлевич не посмел. Так и поплелся за мной унылой собачонкой.

Все кончено… все кончено… — крутилось в голове.

Я ведь не прощу измены. Я не их тех, кто прощает. И не делюсь своим.

Оказавшись на танцполе, оглушенная музыкой, я закачалась, запрыгала в волнах убойного ритма, понеслась в никуда… вытянулась всем своим существом в черную, кружащуюся вокруг меня грохочущую дыру.

Начхав на все, Майлс полетел в эту самую дыру вместе со мной, прихватив совершенно ошалевшую Ксюху, и не было в этом мире больше ничего — ни боли, ни страданий, ни подлых измен…

Саймолова может идти к черту. Потому что сегодня я отмечаю конец учебного года. И конец своей любви. А, может… попрыгаю еще пару танцев и, вообще, конец всего…

Черт, где бы выпивку взять…

Попятившись, я просочилась сквозь дрыгающиеся тела и вдруг оказалась на улице — на пустой тропинке, освещенной открытым окном танцевального зала… И дала себе волю — разревелась, по-девчачьи закрывая лицо и вздрагивая плечами.

— Ты что творишь? — сквозь слезы лицо Самойловой казалось круглым и белым, как луна. — Ты мне все испортила, дрянь! — схватив меня за грудки, Катька трясла меня, как мужик другого мужика перед дракой. — Все испортила!

Мне вдруг стало истерически смешно… Какая она смешная…

— Кать… серьезно… Это же невыносимо… Отпусти, Кать…

Размахнувшись, она вдруг залепила мне звонкую пощечину. Такую звонкую, что у меня на мгновение заложило в ушах.

И я вдруг поняла, что натворила.

О, боже.

— Я послала его к черту, — прошептала я, с ужасом глядя в глаза нависающей надо мной Самойловой, готовой ударить меня еще раз.

— Мне плевать, кого ты куда послала, — прошипела она. — Я отомщу тебе, по любому, так и знай. Да так, что вы оба будете сегодня плакать и никогда не сможете больше…

И замолчала удивленно — так резко за окном прекратилась музыка и наступила звенящая цикадами тишина.

— Минуточку внимания, господа.

Ник. Постучал и говорит в микрофон.

Я стряхнула с себя руки Самойловой и кинулась по тропинке обратно ко входу. Боже, что он задумал… Неужели официально объявит о своем увольнении…

Распихивая столпившихся вокруг танцпола сокурсниц и их кавалеров, я протиснулась к сцене. Надо остановить его… ненормальный… выпил, небось еще…

Ник все еще не видел меня, глядя прямо в стилизованный под старинный, висящий с потолка микрофон диджея.

— Я бы хотел… — он остановился, разглядев кого-то в толпе. — Эй, господин в синем костюме… Вы, вы!

Я не могла разглядеть к кому именно он обращается.

— Я вижу у вас бирку из Дайли Джеральд. Вы не по мою душу пришли?