Читать книгу - "Сердцу не прикажешь - Мари-Бернадетт Дюпюи"

«Она не захотела мне звонить… Хотя я бы отнесся к этому с пониманием!» – подумал судья с обидой. Он заблуждался: во всей этой кутерьме у нее просто не оказалось ни одной свободной минуты, чтобы ему позвонить.

Лион… Летняя ночь – тихая, теплая. Под темно-синим небом город сияет тысячами ярких огней… Вероника проспала весь отрезок пути от Парижа до Лиона, но теперь проснулась и настаивала на том, что вместе с матерью поедет в больницу. Но Элен, которая за время поездки привела свои мысли в порядок, решила, что сначала они снимут номер в гостинице. Когда это было сделано, она позвонила в отделение больницы, в котором находился Александр. Его состояние оставалось тяжелым, и операция была назначена на семь утра.

– Веро, твой отец получил серьезные травмы. Но хирурги постараются его спасти. Сейчас мы поедем к нему в больницу!

В такси Элен молилась про себя. Не зная, у кого искать помощи, она воззвала к Богу, чего за последние несколько лет с ней не случалось. Она молилась об Александре и о Веронике, на страдания которой не могла смотреть без боли.

– Мамочка, папа ведь не умрет? – спросила девочка с дрожью в голосе. – Обещаешь?

– Милая, я не могу такое обещать! Но я уверена, он поправится!

Элен и Вероника вошли в просторный вестибюль больницы, держась за руки. Медсестра проводила их в палату.

– Будет лучше, если девочка подождет в коридоре, – посоветовала она. – Я пока побуду с ней, в это время суток у нас спокойно…

Элен дрожала всем телом. После долгих лет разлуки и молчания она увидит Александра! Как сомнамбула, она открыла дверь и направилась к кровати, на которой лежал ее муж. На стене горел неяркий ночник, но и такого количества света хватало, чтобы рассмотреть черты покалеченного, страшные в своей неподвижности. Взгляд молодой женщины перебежал от штатива с капельницей к воскового оттенка лицу Александра. Да он ли это? Неужели этот исхудавший мужчина с седеющими волосами и сомкнутыми веками – он, ее любимый?

– Александр! – прошептала она, задыхаясь от волнения.

Он выглядел таким слабым, таким оторванным от мира, что она уже готова была поверить, что он умер. Ощущение у нее было такое, будто она с головокружительной скоростью падала в жуткую пропасть… Зато теперь все встало на свои места. Хотя бы на мгновение допускала ли она мысль, что сможет жить без него? Жить без Александра, никогда его больше не видеть, никогда к нему не прикоснуться? Сама себе в том не признаваясь, она ждала его возвращения, и спокойная жизнь рядом с Кентеном была всего лишь способом замаскировать стремление воссоединиться с мужчиной, которого она продолжала любить всем сердцем.

Элен подошла к кровати, провела пальцем по неподвижной руке мужа. Кожа была теплой, мягкой. Она схватила эту руку, погладила, потом наклонилась и прижалась к ней губами.

– Я люблю тебя, родной мой, бедный мой! Если бы ты знал, как я тебя люблю! Ты причинил мне много горя, но я до сих пор тебя люблю, хотя сама не догадывалась об этом…

Слезы потоком хлынули из глаз Элен, в то время как она испытала поразительное умиротворение. Она только что перевернула страницу прошлого и больше никогда не будет такой, как прежде. Любить, забыв все обиды; любить того, кто тебя предал и покинул, – настоящая любовь не признает условий… Элен вышла к дочке, стараясь сохранить спокойное выражение лица, хотя глаза у нее были заплаканные, красные.

– Твой отец спит. Пока его нельзя тревожить.

Вероника не сводила с нее своих черных гипнотических глаз. Элен прекрасно понимала, что она сейчас чувствует.

– Доверься мне, дорогая! Я очень разволновалась, когда его увидела, но он жив, Веро! Мне и сейчас хочется плакать, но это от нервов, это пройдет. – Повернувшись к медсестре, она сказала: – Мадемуазель, в больницу должны были доставить травмированного мальчика по имени Клеман Пикмаль. Как он себя чувствует?

– Он в педиатрическом отделении, мадам, завтра вы сможете его навестить.

– Благодарю вас! Мы приедем рано утром.

Личико у маленького Клемана было круглое, улыбчивое. Свои черные волосики он унаследовал от отца, а глаза фаянсово-голубого оттенка – наверняка от кого-то из предков по материнской линии. Он был очень послушный – даже слишком, по мнению Вероники. Совсем не просился к маме, но зато ночью просыпался в слезах, рывком садился на своей кроватке и никак не мог отдышаться. Элен прибегала к нему и всячески пыталась успокоить. Уже больше двух месяцев мальчик жил с ней и Вероникой. Два трудных месяца, на протяжении которых ритм их жизни полностью изменился.

Кентену пришлось съехать, что стало следствием тяжелого разговора. Судья был потрясен таким поворотом событий. Автомобильная авария, имевшая место за сотни километров от Ангулема, поставила все под вопрос, разбила его счастье. Александру предстояло занять свое место рядом с Элен, которая к тому же настаивала на том, чтобы забрать к себе маленького Клемана и не хотела слушать никаких возражений.

– Ты совершаешь глупость, Элен! – заявил он. – Ты уходишь с работы, продаешь дом в Ульгате, ты берешь на содержание инвалида, находящегося в коме, и его маленького ребенка!

– Я поступаю так, как считаю нужным, Кентен, – ответила Элен холодно.

Он смотрел на нее и не узнавал. Элен казалась теперь какой-то отстраненной, практически не от мира сего. Откуда ему было знать, что причина этой безучастности – в его присутствии, которое Элен все труднее было выносить. Решившись заботиться об Александре и его сыне, она принесла в жертву все, что составляло ее существование в эти четыре года, и несчастный Кентен теперь не представлял для нее никакого интереса. Поочередно ощутив себя униженным, отвергнутым, как ненужная вещь, судья в конце концов успокоился. Ему хватило мудрости понять то, что он про себя называл безрассудством женщины, которую любил. Это было непросто. Когда пришло время прощаться – на следующий день Александра на «скорой» должны были доставить из Лиона в Ангулем, – Кентен утратил контроль над собой. Бледный, с лицом, искаженным страданием, он схватил Элен за плечи и тряхнул ее:

– А обо мне ты совсем не думаешь? Значит, пока не было мужа, годился и я… Господи, ради кого ты меня бросаешь? Ради священника-расстриги, готового волочиться за каждой юбкой! А я-то думал, ты меня хоть немного любишь…

Элен не могла равнодушно смотреть на его муки, и она проговорила нежно:

– Прости меня, Кентен! С тобой я снова стала счастливой, и ты столько для меня сделал! Я сохраню наилучшие воспоминания о времени, когда мы были вместе. Но я не вижу другого решения. Кроме меня, об Александре и мальчике некому позаботиться.

– Родители Александра вполне могли бы взять эту миссию на себя, ты не можешь этого отрицать! Но нет, это меня ты выставляешь за дверь, как слугу, больше ни на что не годного!

– Кентен, умоляю, не говори так! Позволь мне принять мужа, ухаживать за ним. Я буду тебе звонить, мы будем видеться… Ты всегда будешь моим самым дорогим другом!