Читать книгу - "Кровь песков - С. К. Грейсон"

нему не ходить. Он вытаскивал наружу что-то дикое, неподвластное, спрятанное во мне глубоко, — а выпускать это я не могла.

Но по мере того как тени тянулись, а вместе с ними — моя неусидчивость, ноги сами понесли меня в дюны. Шанс учиться исчезнет через пару дней — я не дам страху меня остановить.

Страх — мой давний спутник: удерживал от дальних вылазок в изгнании и заставлял по десятку раз пересчитывать сушёное мясо. Я умею жить рядом со страхом — если он в конце концов освободит меня от ноши этой силы.

Я нашла Эрикса с саблей в руке — он проходил связки, которые теперь знала наизусть и я. Что-то тоскливо повернулось внутри при мысли, что мы оба сейчас делаем одни и те же формы — по разные стороны пустыни и надвигающейся войны.

Я остановилась в нескольких шагах. Знала — он чувствует меня; он не прервал плавного рисунка движений. Завершил одну связку — и без паузы перетёк в следующую. Я глянула на свои ступни, ощущая себя будто вмешивающейся в чужое, — и почти сразу подняла взгляд. Мы ведь уже делали эти движения вместе, неделей раньше, но тогда у меня не было шанса его по-настоящему рассмотреть.

То, с какой выучкой он проходил стойки — танец ударов и парирований без противника, — говорило о смертельной эффективности его дуэлей. И всё же, при отсутствии лишних жестов, рисунок его тела в пространстве был завораживающим — пляска столь же смертоносная, сколь притягательная.

Когда он всё не останавливался, я решила присоединиться. Тренировок для новобранцев не было — Адерин была занята усилением охраны лагеря, — так что тренер у меня сегодня один.

Я встала в стойку. Движения Эрикса на миг сбились, но он ничего не сказал. Я пошла тем же строем, пытаясь попасть в его темп — снова медленней, чем привычно, — и с той грацией, которой не ждёшь от того, кого зовут беспощадным палачом.

Пока я текла из позы в позу — куда менее изящно, чем он, — странное чувство поползло из глубины живота к пальцам рук и ног. Дышала уже не я — дышала пустыня. Это было дыхание Эрикса рядом и хлопанье крыльев его сокола где-то в охоте. Кровь в моих венах стала сусликом, бегущим по норе, и водой, толкающейся глубоко под землёй в тайном ключе.

Края сознания начали размываться — и я ахнула, резко возвращаясь. Встала жёстко. Пальцы сжались в кулаки так, что дрожали предплечья — будто могла удержать себя в теле силой хватки.

Эрикс тоже остановился, повернул маску ко мне. Может, я себе придумала, но в его взгляде ощутилось любопытство. Он промолчал.

— Что ты делаешь, когда чувствуешь, что теряешь контроль? — Я уже знала от королевы Джиневры, что он проходил через это в детстве. И больше того — его осанка, само предложение учить меня говорили о понимании.

— Нужно найти что-то — ощущение или якорь, — что удержит тебя в теле.

Я вспомнила его руки — тепло и тяжесть, вернувшие меня в себя. Вытолкнула мысль прочь. Сомневаюсь, что он предложит повторить объятие; вряд ли такие вещи — его способ.

— Что якорит тебя? — спросила я.

— Боль.

Я моргнула. Ещё раз.

— Ты причиняешь себе боль нарочно?

— Когда нужно. В бою можно позволить себе получить удар, если не остаётся иных вариантов. — Он пожал плечами, будто удерживать себя травмой — пустяк. — Боль режет по сознанию лучше любого ощущения — её невозможно игнорировать, она целиком телесна. Если ранить себя достаточно сильно — потеряться в сознании пустыни не выйдет, даже если захочешь.

— Варварство, — отрезала я.

— Пустыня не мягкая госпожа. Те, кто не способен сделать всё, чтобы выжить, милости от стихии не ждут, — парировал он. — С её магией — то же.

— Должен быть другой путь.

Он наклонил голову:

— Полагаю, иные сильные ощущения тоже сойдут. Только удовольствие в бою задействовать сложнее.

Сказано было таким ровным тоном, что я не уверена, но это, кажется, ближе всего к шутке, на что способен Эрикс. Мысль, что безликий передо мной — носитель непостижимой силы — умеет быть саркастичным, была одновременно человеческой и тревожной.

— Ну, пока не попробуешь — не узнаешь. Вдобавок противников напугаешь, — подыграла я.

Его плечи чуть окрепли, будто он не ожидал, что я подхвачу. Миг — и прошёл. Он резко зашагал к той же куче камней, что вчера — с тем самым треснувшим валуном посередине.

В тот вечер камни я так и не сдвинула. Зато ни один не расколола.

На третий день, когда я перевалила через дюну, скрывающую наше с Эриксом место от лагеря, я обнаружила его на коленях — он сидел на пятках. Казался совершенно расслабленным, если бы не судорожно сжатые кулаки на коленях. Сжимал так, что я удивилась, почему не слышу, как скрипят его чёрные кожаные перчатки.

— Сегодня будем медитировать, — сказал он, не шевелясь, пока я подходила.

Я развернулась на пятках, готовая прямо сейчас вернуться в Келвадан и вывезти Дайти на прогулку. Медитацию я пробовала столько раз, что сбилась со счёта, — и всякий раз впустую. Я не собиралась ещё час сидеть и делать вид, что сосредотачиваюсь на сдерживании магии, лишь бы оттянуть неизбежный срыв.

— Не так, как учила бы королева, — добавил он, прежде чем я успела сделать и двух шагов.

Я замялась и обернулась. Сомнение, что тихое сидение вообще поможет, скользнуло в мысли, но уходить расхотелось. Помогало не столько то, что говорил Эрикс, сколько то, что он — по-своему, извращённо — понимал, что я чувствую.

Шторм внутри меня порой заставлял чувствовать себя в Келвадане более одинокой, чем в изгнании у собственного оазиса. Странно, что человек, сорвавший меня с того одиночества, оказался первым, кто не испугался моей силы. Даже помощь королевы оставляла во рту привкус опаски.

Я опустилась перед Эриксом, тоже села на пятки, зеркаля его позу. Между нашими коленями оставалось несколько дюймов, и от него сквозь мои свободные льняные штаны ощутимо шло тепло. Я невольно подумала, как он выдерживает быть закрытым с головы до ног под этим солнцем.

— Представь, где в тебе зарождается сила, — произнёс Эрикс, когда я устроилась.

— Ты разве не скажешь закрыть глаза?

Он пожал плечами:

— Я предпочитаю с открытыми. Но особой разницы нет.

Я позволила ресницам опасть. Сомневалась, что смогу думать о чём-то, глядя прямо в его металлическую маску.

— А теперь сосредоточься на своей цели. На мотивах, что направляют твои поступки, и страстях под ними.

Удивительно, но