Читать книгу - "Львица - Кэтрин Скоулс"

— Тебе не было страшно? — спросила Эмма, внимательно вглядываясь в лицо девочки, как будто на нем обязательно должны были остаться следы тех страданий, свидетелем которых она была.

— Иногда. Но когда это происходит, нужно просто оставаться смелым. В любом случае я нужна была маме. Работы было очень много. Иногда мы сами делали нужные нам лекарства. От морфия бывает запор, а таблеток от него у нас никогда не имелось. Но можно высушить семечки папайи и мелко их растолочь. Они очень хорошо помогают. Еще можно сделать лекарство из плюмерии[4]. Некоторые особые растения мы брали у лайбонов.

Эмма слушала и не верила своим ушам. Энджел рассказывала с такой непринужденностью, легко вставляя медицинские термины и даже не осознавая, до какой степени все, о чем она говорит, не укладывается в рамки нормальной жизни. Эмме снова захотелось осудить Лауру за то, что она ставила на первый план работу, вместо того чтобы быть прежде всего матерью. Но затем она подумала о страданиях тех людей, которым помогала Лаура, имея на руках маленькую дочь, и ее мнение изменилось. Эмма вспомнила лицо Дэниэла, когда он рассказывал о страданиях Лэлы. Она представила себе их крохотную малышку — серую и беспомощную. Она подумала о своей собственной матери, которая пожертвовала жизнью, пытаясь спасти людей от трагической смерти. В этом смысле у нее было немало общего с Лаурой. Должна ли была Сьюзан поставить на первое место благополучие Эммы? Следовало ли Лауре сделать такой же выбор в пользу Энджел? Скольких смертей стоит счастье одного ребенка? Эмма покачала головой. На этот сложный вопрос вряд ли отыщется ответ. И вообще, в чем измеряется счастье? Эмма вспомнила о том, как Энджел все время повторяла «мы» и «наша работа», и в этих словах ясно чувствовалась гордость. Эмму накрыла волна зависти. Как же здорово было матери и дочери вместе переживать столь сильные эмоции! С одной стороны — радость и восторг, а с другой — трагедию и боль. Она почувствовала невероятную тоску, внезапно осознав, что именно благодаря этим воспоминаниям будущее Энджел будет совершенно не таким, как у Эммы. Годы тесного общения и постоянного контакта с матерью — это как раз то, чего была лишена Эмма.

— Вы распаковали сумки на седлах? — Голос Энджел прервал ход ее мыслей. — Чтобы достать это, — добавила она и показала на свою одежду, которая была уже вся в пыли и коричнево-золотых волосках.

— Матата открыл сумки и разбросал все вещи по двору, — сказала Эмма. — Дэниэл дал ему за это нагоняй.

Энджел хихикнула.

— Да, он постоянно проказничает, — сказала она, и ее лицо вдруг внезапно омрачилось. — Когда я смогу их увидеть?

— Скоро, — ответила Эмма.

— Вы же не позволите, чтобы меня увезли, прежде чем я попрощаюсь с ними?

Эмме стало нестерпимо жаль девочку. Энджел с такой смелостью принимала создавшееся положение.

— Конечно же, ты с ними повидаешься, — твердо произнесла Эмма, и, едва эти слова слетели с ее губ, она поняла, что только что дала еще одно обещание. Дай Бог, чтобы она смогла его исполнить.

— В одной из сумок были очень ценные вещи, — взволнованно сказала Энджел. — Вы их нашли? Ожерелье из бисера и штука, чтобы отгонять мух, сделанная из львиного хвоста.

— Не волнуйся. Они в целости и сохранности, — заверила ее Эмма.

Энджел облегченно вздохнула.

— Они принадлежали Валайте. Когда она умирала, мы пообещали ей, что отвезем эти вещи в маньяту ее брата у подножия Ол Доиньо Ленгаи. И когда мы туда шли, маму укусила змея. Мы ее даже не заметили… — Голос девочки дрогнул и затих. Энджел крепко сжала губы.

Эмма положила руку на ее плечо, чувствуя до невозможности меленькие, хрупкие кости у себя под ладонью. Она не знала, стоит ли ей расспрашивать Энджел о том, что случилось после этого, или же попытаться обратить ее внимание на что-то другое. Но Энджел уже сама приняла решение.

— Ты почти закончила чистить картошку, — сказала она. — Что будем делать дальше?

От Эммы не ускользнуло то, что Энджел включила их обеих в этот вопрос, и она снова почувствовала приятное ощущение избранности.

— Нужно спросить у Ндиси, — ответила она и убрала руку с плеча девочки.

— Ему нравится, что я здесь, — сказала Энджел. — Ему нужны помощники.

Эмма посмотрела на нее с некоторым подозрением. У нее мелькнула догадка, что Энджел старается на что-то намекнуть, но не могла понять, на что именно.

Энджел поднялась со своего места.

— Ну, пойдем же! — Девочка протянула руку Эмме, будто та была маленьким ребенком, которого нужно уговаривать.

Эмма поднялась. Взяв Энджел за руку, она тут же узнала давно забытое ощущение. У нее в голове возникло воспоминание из детства — как большая и сильная рука взрослого человека крепко держала ее маленькую детскую ладошку. Она вспомнила, как отчаянно сжимала руку матери, не желая с ней расставаться. Сцена разворачивалась в ее памяти, словно в кино. Сьюзан разжимала ее пальцы, наклонялась и шептала на ухо:

— Не плачь, милая. Мамочке надо на работу, но она скоро вернется.

— А если ты не вернешься?

Эмма слышала свой голос и словно заново переживала тот едва осознаваемый страх перед загадочным словом «заграница», куда все время уезжала Сьюзан. В ее воображении это было темное таинственное место. Если мама там потеряется, то никто ее не сможет найти и отвезти обратно домой.

Сьюзан только улыбалась и говорила:

— Ты же знаешь, что я всегда возвращаюсь.

Эмма попыталась отбросить все эти мысли о прошлом. Она в который уже раз подумала о том, что приезд в Танзанию всколыхнул бурю давно забытых воспоминаний, над которыми она была не властна. События и образы приходили к ней в разном порядке, скорее засыпая ее новыми вопросами, чем предоставляя ответы. Как будто кто-то поместил все это под микроскоп, но при этом Эмма не понимала, насколько установлена резкость и под каким углом рассматривается объект. Фокус все время смещался от образа той матери, которую Эмма, как ей самой казалось, помнила. Вместо прежней Сьюзан она видела женщину, которая была настолько предана работе, что исключила собственного ребенка из истинного центра своей жизни. И теперь Эмма ясно осознавала, что пример Сьюзан оказал существенное влияние на ключевые взаимоотношения в ее судьбе. Эмма выбирала тех людей, которые были похожи на мать. Она сама стремилась быть такой же, как Сьюзан. Она делала это потому, что в противном случае ей бы пришлось признать, что Сьюзан не была мудрой и совершенной матерью, какой ее представляла Эмма.

И теперь в этой игре возник еще один элемент. Присутствие Энджел должно было добавить нечто новое в старую головоломку. Эмма вздохнула, стараясь сбросить появившееся напряжение. Она надеялась, что весь этот неконтролируемый процесс прекратится, как только она вернется домой, к привычному распорядку, с кучей рабочих бумаг, которыми будет завален стол к моменту ее возвращения. Там, на расстоянии, ей, вероятно, удастся понять истинный смысл всего, что здесь происходило. Быть может, этот неожиданный поворот в ее путешествии таит в себе самые ценные уроки. Она крепко сжала руку Энджел и зашагала с ней через двор.