Читать книгу - "Декамерон в стиле спа - Фэй Уэлдон"

В сорок пять лет она поразила всех, отважившись на пластическую операцию, хотя выглядела превосходно для своего возраста и было это по тем временам делом неслыханным, ибо женщины тогда пока еще мирились с той внешностью, какой наградил их Господь. Ева выпрямила носик, подтянула подбородок и увеличила глаза. Зато Адам выглядел старше своих лет — рано обзавелся лысиной и брюшком и перестал привлекать женщин. В общем, пока он старел душой и телом, Ева все больше и больше расцветала. Она рассталась со своим симпатичным, но все-таки занудливым мужем и теперь меняла любовников. Это были семидесятые годы.

— А ваш брат? Как обстояли дела у него? — спросила Судья.

— Это уже восьмой вопрос, — напомнила Ева. — Не забывайте, их всего двадцать. Адам взял в руки семейный бизнес. В восьмидесятые у моего отца развилась болезнь Альцгеймера. Забавно, хотя и цинично, высказалась тогда на сей счет Лола, с которой мы за долгие годы порядком сдружились. «Неужели кто-то заметил разницу?» В общем, Адам легко занял кресло отца. Но все-таки возглавляла бизнес моя мать, и все наиболее важные решения всегда оставались за ней. Отец умер только через пять лет, и мать неожиданно последовала за ним после недолгой болезни.

— А от чего она умерла? — поинтересовалась Маникюрша.

— Это вопрос номер девять. Она сломала шейку бедра, а умерла просто от нервного потрясения. Уже перед самой смертью она все-таки изменила завещание, отписав мне половину семейного бизнеса (я-то, признаться, считала, что в лучшем случае получу какое-нибудь семейное серебро). Что толкнуло ее на этот шаг, не знаю. Возможно, она вспомнила первые три года нашей счастливой семейной жизни и ее пробрали угрызения совести. Ее Солнце в знаке Льва находилось в Пятом доме, когда она делала это завещание, а Пятый дом — это дочерний дом, и наши Венеры находились в слиянии.

Хэмблдоны теперь владели серьезным состоянием — то ли благодаря последнему поступку матери, то ли пророчествам мудрой Лолы. Сеть розничной торговли «Хэмблдон» первой начала отпускать товары в кредит, потом семья расширила бизнес и занялась прокатом телевизоров, а позже и компьютеров. Наследство получалось немалое. Адам опротестовал в суде материнское завещание, но оно было признано юридически действительным. Адам злился, а Ева ликовала.

— Но ведь сколько лет вы потратили на дом! — вздохнула Брокерша. — На семью, на мужа, на детей. Это же настоящие путы, которые вяжут по рукам и ногам, не дают человеку развить собственный потенциал. Как вы со всем этим справлялись?

— Это десятый вопрос. — Ева отказалась уступить, когда я попыталась убедить ее, что вопрос в общем-то риторический и ответа не требует. — Нет, почему же, я расскажу вам, как с этим справлялась. Я не распыляла энергию и делала только самое необходимое. Дети рано или поздно вырастают, мужья машут нам ручкой, любовники приходят и уходят. Что я делала? Читала, размышляла, наблюдала, строила планы — одним словом, j'ai recule pour mieux sauter.[10]Так что когда пришло время (а оно всегда приходит), я располагала недюжинным запасом свободной энергии.

Адам поначалу надеялся, что Ева останется в стороне и просто возьмет деньги, но не тут-то было. Она с головой ушла в бизнес, училась вести дела, оттачивала и совершенствовала знания, Встречались брат с сестрой редко и неохотно, исключительно по делу — на ежемесячных заседаниях совета директоров. Как и мать, дочь обнаружила тягу к новаторству. Она умела предсказывать удачные ходы — например с мобильными телефонами. Она всегда настаивала на мощных финансовых вложениях. Адам только посмеивался над ней, но она гнула свое. Ева хотела, чтобы ее сыновья — теперь успешные квалифицированные адвокаты — вошли в совет директоров «Хэмблдон», но Адам возражал. Причин он не объяснял, просто выступал против. Противодействовать, отказывать и перечить было его натурой. Потом Адам вздумал вообще продать свою долю, забрать предложенные миллионы и уехать. Семейный бизнес оказался под угрозой. Ева, не объясняя причин, отказала. Отказывать было в ее натуре. Теперь их война свелась к одному вопросу — кто кого переживет. Умри Адам первым, его доля перешла бы по наследству к Еве, а потом к ее сыновьям. В случае смерти Евы Адам наследовал ее долю и всевозможные благотворительные фонды. Поэтому оба буквально помешались на здоровье, вознамерившись пережить другого любой ценой.

— Так у вас скоро день рождения! — воскликнула Дорлин. — Последний день года уже не за горами. И еще вы, кажется, обещали рассказать, что за хрень случилась пару лет назад. Обещали и не рассказали.

— Ах да, — спохватилась Ева. — Но такого вопроса вообще-то не было, так что засчитаем его как одиннадцатый. Вас это устроит? — повернулась она ко мне. — Вы слишком быстро тратите свои вопросы.

— Но вы же сами хотите рассказать. Вас теперь вряд ли что остановит, — ответила я.

— Откуда у вас такая уверенность? Впрочем, как угодно. Приглашения на совместный торжественный прием готовили заранее, в ноябре две тысячи шестого года. Солнце находилось в Скорпионе, но наши Меркурии и Венеры в кои-то веки не противостояли друг другу. Инструктируя художника по печати, Адам распорядился сделать на приглашениях такую надпись: «Адам и Ева Хэмблдон».

— «Ева и Адам Хэмблдон», — поспешила возразить ему я.

— Это еще почему? — удивился Адам. — Я ставил имена по алфавиту.

— Но я родилась раньше.

— А ведь верно, — согласился он. — Я как-то об этом не задумывался. Наверное, потому, что ты вечно была где-то далеко. Канаду помнишь?

Он, конечно, опять мог проехаться насчет «колоний», но не сделал этого. Возможно, с годами у него стало получше с мозгами. Меня даже охватил прилив нежности к нему, и он, по-моему, испытал то же самое. Говорят, у нас с ним очень похожие рты — уголками кверху. Только мне после пластической операции приходилось следить за губами — не утруждать их лишний раз, — но в этот момент мы, кажется, оба почти улыбались. Впрочем, мне нечего было бояться, ведь я пользовалась услугами дорогого пластического хирурга.

— А как вы думаете, может, Майкл Джексон просто пытался сэкономить? — спросила Дорлин. — И поэтому у него потом все так нарушилось?

— Двенадцатый и тринадцатый вопросы, — отметила Ева. — И на тот и на другой отвечаю «да». Мы оба отличались козерожьим упрямством, но он все-таки уступил первым.

— Ладно, пусть будет «Ева и Адам Хэмблдон», — сказал Адам. — В детстве ты была более несносной.

Так мы растопили первый слой льда. Когда Адам заехал за мной по пути на эту вечеринку, я была по-настоящему тронута.

— А кто вел машину? Он или у вас был шофер? — поинтересовалась Бывшая Жена Викария. — Я всегда мечтала о личном шофере. — Она говорила медленно, лениво растягивая слова — по-моему, на нее уже подействовали ароматные пары.

— Это четырнадцатый вопрос. — На Еву никакие пары, похоже, не действовали. — Адам всегда сам водил машину. Огромное состояние не мешало ему быть бережливым. Мы ехали всего минуты две, когда я вспомнила, что забыла вечерние туфли, и попросила его повернуть назад.