Читать книгу - "Слабости сильной женщины - Анна Берсенева"

В конце сентября, когда Леру выписали из больницы, маму, наоборот, положили. Это произошло в один и тот же день, и Надежда Сергеевна плакала, садясь в «Скорую».

– Ну что ты, мама? – пыталась ее успокоить Лера. – Ничего ведь страшного, приступ небольшой – видишь, укол уже действует. Полежишь немного и выпишешься!

– Разве я из-за себя? – убивалась та. – Но надо же, чтобы именно сейчас, именно сейчас! Как ты будешь – одна с ребенком, после операции?

– Тетя Кира приедет с дядей Штефаном, мам, ничего страшного. Ну что я, в лесу одна буду?

Лера старалась говорить бодрым голосом, но на самом деле бодрости в ней не осталось ни капли. Она чувствовала, что переоценила собственные силы. Даже физические силы, не говоря уже о других, которые больше всего были нужны ей сейчас.

Она забыть не могла, как принесли ей первый раз девочку – забыть не могла потому, что это было самым сильным потрясением, с которым ничто не могло сравниться и на которое как раз и ушли последние силы.

Девочка была такая крошечная, невообразимо маленькая – Лера представить себе не могла, что живой человечек может быть таким маленьким! А личико у нее было не красное и не желтое, как у других детей в палате, – совсем другое.

Девочка спала, и от ее круглых щечек, из-под ее смеженных светлых ресниц исходило такое ясное сияние, которое просто невозможно было в обыкновенном человеке.

Лера смотрела на нее, забыв обо всем: и о боли, которая все никак не проходила после операции; и о женщинах в палате – одна из них была невыносима своей сварливостью и слезливостью; и обо всем мучительном и прекрасном мире, который остался за стенами больницы.

Она смотрела только на свою девочку и видела только ясное сияние, исходившее от нее, и больше ничего не хотела и не могла видеть. Она не могла даже вздохнуть глубоко: для вздоха надо было оторваться от созерцания этого личика, и вздох мог разбудить ребенка.

Каким смешным, каким странным казалось все, чем она была занята всего несколько дней назад – путевки, туристы, презентации и переговоры. Где было все это, на каком облаке уплывала Лера из той жизни, в которой она уже и забыла, что у нее есть душа, а помнила только, что надо сделать срочный звонок, встретиться, договориться, подписать?..

Маленькая девочка с сияющим личиком перевернула все и все сделала неважным.

Это уже потом, немного придя в себя, Лера смогла заняться теми же необходимыми и единственно важными вещами, которыми были заняты все женщины в палате: кормить, сцеживаться, пить чай с молоком, есть желтые, а не красные яблоки, не есть помидоров…

Потом она смогла чуть спокойнее посмотреть на своего ребенка – рассмотреть, какого цвета глазки, какой носик, какие волосики выбиваются из-под роддомовской косынки.

Девочка была как две капли воды похожа на Костю. Те же ясно-голубые глаза, тот же ровненький носик и аккуратные бровки, и даже ресницы были длинные, слегка загнутые. Пожалуй, только рот был как у Леры – немного великоват, но красивой формы, и уголки губ чуть опущены вниз.

– Слушай, – спросила как-то сварливая соседка, – а чего это муж к тебе не приходит? Ты незамужняя, что ли?

– Разошлась, – ответила Лера.

Конечно, она могла бы соврать, что муж в командировке – как, отводя глаза, соврала совсем юная девочка Зоя, лежащая на кровати у окна. Но зачем – чтобы пристойно выглядеть перед дурой-соседкой?

– А чего ж родила тогда? – удивилась та. – На аборт опоздала?

– Так надо было.

Лера не собиралась вдаваться в подробности. Да если вдуматься, это «так надо» и было единственным объяснением, которое она могла дать кому угодно, даже самой себе.