Читать книгу - "Квартирный вопрос - Джейн Уэнхем-Джонс"

Когда я примусь за книгу, я опишу, конечно, различные комбинации продуктов ежедневного рациона и (или) предполагаемое содержимое холодильника на неделю вперед. Таким образом, в книге должно было содержаться четыреста семнадцать страниц (триста шестьдесят пять плюс пятьдесят две). Я надеялась, что супермаркеты купят у меня лицензию на продажу специальных продуктовых наборов, составленных в соответствии с рекомендациями моей книги. С их помощью покупатели без труда наполнили бы свои холодильники, сэкономив время на подсчет калорий и составление списка продуктов. Это был бы выход для тех бедняжек, чьи мужья-обжоры и отвратительные детишки заполняют холодильники собственной мерзкой жратвой. Сидящая на диете женщина могла бы спокойно есть продукты со своей полки, самодовольно наблюдая за тем, как толстеют ее дети и умирает от сердечной недостаточности ее муж.

Я не была уверена, что видеоролики пойдут так же хорошо, но если бы десяток книг, шесть видеороликов, доходы от продажи лицензий на использование моей идеи в различных областях под лозунгом «Откажись от сливочного масла, и твои ноги станут стройными», принесли мне миллионов сто – тут уж я уверилась бы, что на что-то в этой жизни способна.

Джульетта тем временем заговорила о том, с каким отвращением она выполняла в детстве задания по немецкому языку и как это никого не волновало. В конце концов ей, однако, наскучило ныть, и она, вдруг замолчав, заглянула мне через плечо.

– Зачем ты кладешь в холодильник «Ривиту»? – удивленно спросила она.

У меня не было никакого желания посвящать Джульетту в свой замысел. Она из тех женщин, что готовы вывалить полный запас своих ложных воспоминаний хоть на кассиршу в супермаркете. Доверся я ей, моя идея вскоре станет известна всему городу. Я пробормотала что-то в том духе, что низкие температуры способствуют сохранению витаминов, хотя знала, что теперь Джульетта наверняка, придя домой, сразу же положит все продукты в холодильник. Одновременно я подсчитывала в уме, сколько шоколадных пальчиков я могу позволить себе съесть в неделю, если в каждом содержится тридцать две калории.

Вскоре я решила, что могу съедать четырнадцать шоколадных печеньиц за пару дней, – для точного подсчета требовался калькулятор, но я не хотела возбуждать любопытство Джульетты и остановилась на десяти шоколадных пальчиках, поздравив себя с тем, что, согласно моей схеме, кроме них я могла съесть еще некоторое количество продуктов, в которых содержалось 6 680 калорий, и после этого выглядеть просто потрясающе. Толстые не правы, когда утверждают, что стать худым – вовсе не означает обрести счастье. Когда ты стройна, ты выглядишь просто фантастически, и это вдохновляет тебя, а когда ты толстуха, то ты выглядишь просто толстухой. И это заставляет тебя чувствовать себя несчастной.

Я – толстуха. Так сказал Мартин.

Мне нужно было срочно похудеть, и не только потому, что так считается: когда твой брак разваливается, а ты ходишь вперевалку, у тебя меньше шансов вызвать к себе интерес и сочувствие, чем когда ты на глазах слабеешь от голода. Просто я, если запущу себя, могу выглядеть действительно ужасающе.

Таким образом, я добивалась двух целей: я хотела а) подцепить красивого богатого мужчину и б) потрясти Мартина. Увидев, как привлекательно и сексуально я выгляжу, он сойдет с ума от того, что я теперь с другим человеком, а он увяз в отношениях с этой дурой Шэрон.

Я не могла понять, почему уже не начала худеть. Ведь в последние дни я забыла о том, что такое обеды и ужины. Вот уже семьдесят два часа я сидела на красном вине и арахисе и поэтому надеялась, что сброшу лишний жир. Поделившись своими соображениями с Джульеттой, я услышала в ответ, что в пакете с орешками, который я съела в ее присутствии, содержится тысяча пятьсот калорий. Порой я ненавижу свою сестру.

– У меня снова начинается булимия, – сказала я, зная, что это вызовет у нее зависть, а также объяснит то, почему я накупила столько еды.

Она вздохнула, а я тем временем задумчиво взглянула на новый пакетик с орешками, рассуждая о том, что мне лучше съесть сегодня – еще немного арахиса или три маленьких баночки бобов, четыре унции чеддера, авокадо и шесть помидоров. Правда заключается в том, что приступы булимии носят у меня странный характер. Я могу есть без остановки, но меня никогда не рвет от переедания. Свое обжорство я компенсирую полным отказом от пищи. Например, я могу три дня есть все подряд в больших количествах, а потом, мучаясь от чувства вины за то, что растолстела, три дня голодать. Иногда это ничем не лучше.

Но теперь, когда я, к счастью, осталась одна, я смогу сдерживать свой аппетит и решить проблему лишнего веса. Я отсыпала полпачки арахисовых орехов. Если возникнет необходимость, я смогу дополнить их бобами. С чувством полного удовлетворения я окинула взглядом аккуратно заполненные полки холодильника. Моя идея меня не подведет.

Заметив, что Джульетта с интересом посматривает на продукты, я быстро захлопнула дверцу, опасаясь, что она обратит внимание на их низкую калорийность, и попыталась отвлечь ее разговорами о Найджеле.

– Он был очень мил со мной, – сказала я, – старался успокоить и помочь мне заработать деньги. Конечно, я понимаю, что ему прежде всего хочется помять мои сиськи, – быстро добавила я, зная, что думает по этому поводу Джульетта.

– Найджел очень ненадежный человек, – сухо сказала она, блеснув глазами и поджав губы. – На твоем месте я не стала бы участвовать в его сомнительных делишках.

Мне захотелось, чтобы Джульетта ушла домой, и я со спокойной душой начала бы опустошать первую полку холодильника. А то придется угощать ее, и тогда моя схема подсчета калорий полетела бы ко всем чертям.

Я зевнула, давая понять, что у меня нервное истощение и мне требуется отдых. Сама Джульетта, когда ей несладко приходилось в жизни – а такое случалось довольно часто, – обычно спала целыми днями, чтобы снять напряжение.

– Я и не собираюсь, – устало сказала я. – Я не такая дура.

* * *

Управляющий банком принадлежал к породе новых деловых людей, которые не прячутся за своими столами, посматривая на клиента, умоляющего дать ему кредит на покупку машины, через поблескивающие стекла очков, а подходят к нему стремительной походкой и говорят, широко улыбаясь: «Привет, меня зовут Грэм».

Грэм был удивительно некрасив, хотя его жена и дети, радостно улыбающиеся на фотокарточке, выглядели вполне нормально – люди как люди. (Фотография возвышалась на его столе посреди разноцветных канцелярских принадлежностей – подставок для ручек, держателей для бумаг и тому подобного; все это, по-видимому, были сувениры, подаренные на последнее Рождество отчаявшимися клиентами, у которых в канун Нового года истекал срок погашения кредита.) Но от него зависело мое материальное благополучие, и он был мужчиной, а я никогда не упускаю случая пофлиртовать с любым представителем сильного пола старше семи и моложе восьмидесяти лет, и я пожала ему руку своим фирменным («со-мной-не-шути») рукопожатием, улыбнулась своей самой лучшей («представляете-что-я-сейчас-скажу») улыбочкой и села, довольная тем, что в его глазах промелькнул интерес.