Читать книгу - "Растоптанная гордость - Джульетта Армстронг"

Забившись в уголок заднего сиденья, Сильвия так сильно сжала кулаки, что длинные, покрытые лаком ногти почти до крови врезались в ладони.

«Я должна взять себя в руки и хорошенько подумать, пока я одна. Если я дам Хью хотя бы малейший намек на то, что здесь происходило, он засыплет меня вопросами, а я к ним не готова. Допустим, в словах Джулиана Мерринга о дяде Доне есть некая доля правды. Разумеется, этого не может быть, но все-таки допустим…»

Только предприняв нечеловеческие усилия, Сильвии удалось справиться с надвигающейся истерикой. Она не сможет обсуждать подобные вещи, пока не обдумает все спокойно и хладнокровно. Присутствие Джулиана станет для нее теперь невыносимым. Но как бы то ни было, сегодня вечером она возьмет себя в руки и будет вести так, будто ничего не случилось.

Ссылка на головную боль — этот извечный женский трюк — вполне сойдет для Хью, подумала она. Привыкший к мигреням матери, он и впрямь проявил к Сильвии большое сочувствие и обещал сразу же по возвращении горячий чай и аспирин.

— Бал уже заканчивается, так что ты не много потеряла, — утешил он Сильвию и, к ее величайшему облегчению, Прибавил: — Джулиан останется здесь до конца, а потом его кто-нибудь подбросит.

По дороге домой Сильвия никак не могла собраться с мыслями, да и позже, когда Хью приготовил для нее чай и принес две таблетки от головной боли, она чувствовала себя словно в кошмарном сне.

— Среди женщин ты была самая обворожительная, — сообщил он ей, когда она сидела в гостиной, откинувшись на спинку дубового стула, глядя на чашку чая, который ей совсем не хотелось пить. — Если бы я был художником, то прямо сейчас нарисовал твой портрет. Под лампой твои волосы просто светятся и так поразительно гармонируют с оттенком кожи и цветом платья.

Покачав головой, она проговорила с видимым безразличием:

— На самом деле я вовсе не красавица.

Он рассмеялся:

— Завтра, когда пройдет твоя головная боль, мы еще поспорим с тобой на этот счет. Кстати, любимая, если ты допила чай, то иди ложись. Приятных сновидений.

Он помог ей подняться и поцеловал на прощание.

Оставшись одна в ледяной спальне, Сильвия сразу же забыла о нем, из головы не шли ужасные обвинения Джулиана. Присев на стул и прижав пальцы к пульсирующим вискам, она принялась лихорадочно соображать, что же ей теперь делать.

Разумеется, дядя Дон никакой не мошенник, это просто клевета. И все же не исключена возможность, что он где-то проявил недальновидность. Тем, кто живет не ради себя, а для других, свойственна непрактичность. Это путешествие в Австралию было их первой совместной поездкой, и, хотя он шутливо называл ее своим «личным секретарем», она, в сущности, не сделала для него ничего особенного, разве что напечатала несколько писем благодарности на портативной машинке, которую он всегда возил с собой.

«И как он переживет этот финансовый крах? — думала она, встревожившись не на шутку. — Вот тогда-то нам и представится возможность отплатить ему добром за все, что он для нас сделал. Хотя мы и не богаты, но могли бы предоставить ему кров. Кров…»

Сильвия вспомнила, как говорила Хью, что если он женится на ней, то ему придется открыть двери своего дома для Дафни, Пэм и Мартина. Интересно, что бы он сказал, если бы ему пришлось принять еще и ее разорившегося и опозоренного дядюшку?

«Ладно, не будем заглядывать так далеко вперед, — решила она наконец, измученная попытками навести порядок в хаосе собственных мыслей. — Сейчас я пока еще в шоке. Попробую выспаться и тогда, быть может, смогу прийти к какому-то решению. Во всяком случае, смогу выбрать, что мне делать: рассказать Хью о том, что наговорил этот его ужасный кузен, или, наоборот, попридержать язык за зубами до тех пор, пока не подвернется способ проверить, есть ли хоть доля правды в этих обвинениях».

С такими вот мыслями она разделась и легла в постель. Вода в грелке была чуть теплая, хотя в другое время Сильвию это нисколько не обеспокоило бы. Кровообращение у нее работало прекрасно, и она не нуждалась в грелках. Однако полученный шок на время ослабил жизненные силы девушки: ее трясло как в лихорадке. Таблетки Хью подействовали не сразу — Сильвия вообще не привыкла к лекарствам, — и лишь через полчаса она погрузилась в тяжелый сон.

Ей показалось, она еще не успела уснуть, как раздался стук в дверь. Глянув на часы, показывавшие девять, она крикнула: «Войдите!» На пороге появилась горничная с подносом.

— Жаль, что я доставила вам лишние хлопоты, — сказала Сильвия девушке. — Кажется, я проспала. Да я и сейчас еще толком не проснулась.

— Не беспокойтесь, мисс, — отвечала та, посмотрев на Сильвию каким-то странным, словно испуганным, взглядом. — Вот здесь на подносе все, что нужно и… и еще записка для вас. От хозяйки. Госпожа просила меня обратить на нее ваше внимание.

Она поставила поднос на столик и удалилась.

Сильвия вмиг припомнила события минувшего вечера. Нетерпеливо разорвав конверт, она достала записку, с тревогой ожидая дурных новостей. И она не ошиблась.

Миссис Мерринг писала:

«Дорогая мисс Фрейни!

С глубочайшим сожалением я вынуждена просить Вас прекратить Ваше пребывание в нашем доме и со всей горечью должна признать, что при создавшихся обстоятельствах это просто неизбежно. В 10.15 со станции Холи-Хилл отбывает замечательный скорый поезд. Я заказала для Вас такси на 9.45. Надеюсь, Вы простите меня за то, что не выхожу проститься с Вами, так как прикована к постели ужасной мигренью. Мой сын, как Вам известно, выехал сегодня утром на охоту и тоже не может попрощаться с Вами. Приношу за него свои извинения.

Искренне Ваша

Онория Мерринг».

Сделавшись белее мела, Сильвия отложила письмо и налила себе чаю. Стало быть, Джулиан нарушил обещание и не оставил ей времени. Значит, перед отъездом в Лондон он все же увиделся с миссис Мерринг. И теперь ее, Сильвию, выставляют из дома. Ну что ж, может, это и к лучшему. Если она не ошиблась в Хью, то, узнав о поступке матери, он придет в ярость и примчится за нею в Лондон. Там она расскажет ему все, что наговорил ей его кузен, выразит свое удивление по поводу столь диких обвинений и постарается убедить его в том, что если ее дядя в чем-то и виноват, то она сама не имеет к этому никакого отношения.

Однако подобный философский подход к случившемуся не помог Сильвии притронуться к завтраку. Отодвинув поднос с водянистой рыбой и отсыревшим тостом, она выпила лишь пустой чай. Затем, словно вихрь, она стала носиться по комнате, собирая вещи. Единственным ее чувством сейчас был гнев. Она и вообразить не могла, что способна прийти в такую ярость, какую вызвал у нее поступок миссис Мерринг и Джулиана. Теперь Хью придется долго упрашивать ее выйти замуж за человека, имеющего таких родственничков. И если она когда-нибудь согласится, то только при том условии, что больше никогда в жизни не увидит ни его мать, ни его кузена.

«Не знала, что люди могут быть такими злыми», — думала она, в молчаливом одиночестве покидая дом. По дороге к станции негодование Сильвии росло, даже в поезде, который оказался никаким не «скорым», ее не оставляло чувство гнева и отвращения.