Читать книгу - "Две судьбы. Книга 2. Расплата - Семен Малков"

Эти документы он решил хранить в домашнем сейфе – пусть будут в нужный момент под рукой, если придется дать им ход. Следует спешить, обстановка в столице накаляется, и можно ожидать всего. Его радовало, что нет свидетелей, – жена с внуком еще на даче.

Однако, придя домой, он был неприятно удивлен – квартира полна народу: за обеденным столом Вера Петровна с тетей и супруги Никитины с детьми. Оказывается, они сговорились совместно посетить зоопарк и теперь заехали домой отдохнуть и пообедать. Иван Кузьмич заглянул в столовую, поздоровался, а потом пошел к себе в кабинет, спрятал пакет в сейф и примкнул к шумному обществу.

– Как хорошо, что ты пришел, Ваня! – взволнованно обратилась к нему Варвара. – Ну убеди моего ненормального мужа! Нечего ему, отцу двоих детей, делать у Белого дома! Там же война может начаться!

– А чего тебе там понадобилось, Вячеслав? – поинтересовался Григорьев, мрачно взглянув на мужа Вари. – Считаешь, без тебя там не обойдутся?

– Вот на это и рассчитывают негодяи, – убежденно ответил Никитин, – на извечное обывательское «моя хата с краю»! На испуг берут. Но я не поддамся!

– Но что тебя все-таки заставляет? Почему так рвешься? У тебя же дети! – наступал на него Иван Кузьмич: ему интересно знать: что движет такими людьми, как известный хирург Никитин, чем вызвана их готовность к самопожертвованию. – Ты что же, риска не боишься?

– Боюсь, – честно признался Вячеслав Андреевич. – И детей жалко, и Варю, если что. Но иначе поступить не могу! – Глубоко вздохнул и с вызовом поглядел в глаза Григорьеву.

– Сейчас, возможно, решается судьба России – освободится или нет народ от жестокого, лицемерного гнета коммунистического режима. Как живут наши люди? Хуже всех в Европе! Что дала революция? Построили коммунизм? Вот видишь – тебе самому смешно. А тут не смеяться – плакать надо! – Осуждающе посмотрел на Григорьева. – Тебе бы покаяться, Иван Кузьмич! Столько лет дурили народ! Вот Ельцин обещает покончить с этим, возродить Россию – и я с ним. Ради будущего своих детей! Хочу помочь, защитить! Я врач – могу понадобиться.

Однако Григорьева его пламенная речь не смутила и ни в чем не убедила. Сытый голодного не понимает!

– Ну ты и карась-идеалист! Прости, это я по-свойски, без обиды. Значит, от коммунистов решил Россию освободить, Ельцину поверил? – И насмешливо покачал головой. – А кто такой Ельцин? Один из партийных воротил, только шкуру сменил. А кто вокруг него? Секретари и члены ЦК, партийно-комсомольский актив, профессора научного коммунизма. Все – перевертыши! В одночасье демократами стали! И ты, наивный, им веришь?! Просто к власти рвутся, к жирному куску! С ними может быть еще хуже. Бедная наша Россия!

– Пожалел волк кобылу! – решительно возразил Никитин. – Ну и что? В партии было много честных людей, поверивших в красивые слова. Хуже не станет! За время вашего правления народ богатейшей по ресурсам страны так и не вылез из нищеты, отстал от европейцев на сто лет! Наши люди не хуже других. Не умеете управлять – убирайтесь с дороги! – Он взглянул на часы и встал из-за стола. – Думаю, Иван Кузьмич, когда народ тебя одернет, ты многое поймешь, – миролюбиво заключил он. – А не поймешь – тем хуже для тебя, да и для всех нас. Пойдемте, Варенька, дети! Пора домой! – позвал он своих. – Спасибо, Веруся, за компанию и за вкусный обед. Извини, если что не так. Нам надо поторапливаться. Мне, наверно, сегодня спать не придется!

Как известно, «гекачеписты» не решились бросить армию на безоружный народ, тем более, что в войсках началось брожение и отдельные подразделения стали переходить на его сторону. «Путч трясущихся рук», как прозвали эту неудавшуюся попытку партийного руководства сохранить свой режим, с треском провалился. Участь его была предрешена. Отставка Горбачева и запрет КПСС стали вопросом времени.

К осени, когда вернулась с гастролей Светлана и переехали с дачи Вера Петровна с Петей, Григорьев уже перестал ездить на работу; кабинет его, как и все апартаменты ЦК на Старой площади, новые власти опечатали. Он замкнулся в четырех стенах городской квартиры и никуда не выходил. Целыми днями играл с Петенькой или перебирал бумаги, запершись в кабинете. Свой архив и наиболее важные документы хранил в маленьком стенном сейфе, спрятанном за копией картины Грекова «Тачанка», висевшей над письменным столом.

Всю заботу об отце охотно взяла на себя Светлана, – Вера Петровна, не в силах побороть возникшее отчуждение, почти не общалась с мужем, отделываясь короткими фразами. Дочь выполняла все поручения отца, заботилась о бытовой стороне его жизни.

Зарплаты Иван Кузьмич не получал, но в деньгах они не нуждались: у него оказались изрядные накопления.

– Мои «неприкосновенные запасы», – с усмешкой объяснил он дочери, доставая из сейфа толстую пачку сотенных в банковской упаковке, – я человек предусмотрительный. Это тебе на текущие расходы. – Подумал немного и достал из глубины сейфа толстое кожаное портмоне. – А вот это спрячь понадежнее. – Иван Кузьмич смотрел на дочь серьезно и многозначительно. – Здесь немалая сумма в валюте. Пригодится вам на черный день. Мало ли что со мной может случиться? Могут, например, арестовать.

– Неужели, папочка, дойдет до этого? За что же? Что ты такого натворил? – Светлана подняла на него испуганные глаза.

– Да ничего особенного. Не видишь разве, какие гонения идут на партийных лидеров? К ногтю берут, если ты не «перевертыш»!

– Но откуда у тебя столько валюты?

– А ты как думаешь? «Быть у воды и не напиться»? – пошутил Григорьев, но тут же пояснил спокойно: – Не бойся, все честно! Это у меня скопилось от многих командировок. Я же там ничего на жизнь не тратил, а мне много полагалось. Но ты это храни лучше в банковском сейфе или у надежных людей, иначе при обыске отберут.

– Брось ты, папуля, мрачные мысли! Был бы ты им нужен – давно бы посадили. Вон ведь скольких упекли в «Матросскую тишину», – постаралась успокоить его Светлана.

– Твоими бы устами да мед пить, доченька! Я и сам на это рассчитываю, – признался Григорьев, запирая сейф и ставя картину на место.

У него действительно с течением времени появилась надежда, что о нем забыли. Но он жестоко ошибался.

Однажды в дождливый день, когда Григорьев чем-то занимался у себя в кабинете, а Вера Петровна кормила малыша на кухне, раздался резкий звонок в дверь. Оставив внука за столом, она пошла открывать.

– Вы к кому? – оставив дверь на цепочке, спросила она у стоявших на площадке двух солидного вида мужчин.

– Товарища Григорьева нам, мы из Управления капитального строительства, пришли осмотреть состояние квартиры. – Один показал какое-то удостоверение. – А хозяин ваш дома?

– Он в кабинете, – вежливо ответила она посетителям. – Проходите, пожалуйста, только просьба получше вытереть ноги.

Вошедшие неторопливо выполнили ее просьбу.

– Мы сначала с хозяином поговорим, а потом с вами. Не возражаете? – осведомился тот, что, очевидно, был за старшего.