Читать книгу - "Бывшие любовницы - Кайли Адамс"

Так что сначала все развивалось точно по тому же сценарию, что и в школе. С Бейб Манчини в душераздирающей роли циничной одиночки. Но на этот раз ситуация изменилась. Многообещающий талант фотографа постепенно вовлек ее в университетское общество. В основном благодаря тому, что она не проявляла интереса к съемкам пейзажей, натюрмортов или архитектуры. Наиболее привлекательным объектом для ее пытливого изучающего глаза были люди. Так что в скором времени она стала неотъемлемой частью бурлящей жизни университетских вечеринок.

Бейб стала своей в «Андеграунде», студенческом баре. Каждый четверг здесь устраивали «вечера Фанка», которые она никогда не пропускала. Так же как и тусовки в «Вива», ночном клубе в Провиденсе, любимом местечке студентов из Европы. А кроме того, существовали и беспутные «тематические» вечеринки, вроде ежегодной «Голой тусовки» или «Студенческого танца».

Ее документальный, репортажный стиль всегда вызывал переполох и возбуждение. Фотографии всегда бурно обсуждались. Она создавала коллажи из снимков для занятий по искусству, вызывая раздражение и возмущение преподавателей и сдержанное одобрение соучеников. Бейб не делала банальных портретов «улыбнитесь — я снимаю». Персонажи на ее снимках — растерянные, пьяные в стельку, всегда на грани дозволенного — выглядели точно как в жизни. Откровенное декольте. Алые губы, достойные порнозвезды, на горлышке пивной бутылки. Мужская рука с маникюром, скользящая по обнаженному женскому бедру. Ее склонность к необычным ракурсам и изображению одних лишь тел, без голов, быстро стала университетской легендой. И довольно скоро попадание в обезглавленные объекты Бейб Манчини стало признаком определенного социального статуса.

Но она не ограничивалась авангардом. Приумножая ценность своего портфолио, Бейб решила создать серию более традиционных модельных снимков. Так она познакомилась с Ларой. Высокая ослепительная блондинка с изумительно красивыми плечами, одетая в изысканном стиле. Несколько надменная и отчужденная вначале, она со временем потеплела к Бсйб и согласилась позировать на ступенях университетской библиотеки. К концу фотосессии они стали настоящими подругами — случай крайне редкий для Бейб, которая всегда с трудом завязывала отношения с другими девушками.

Обретя в лице Лары одну подругу, Бейб в действительности получила и вторую — Габриэль, сногсшибательную темнокожую красотку, одну из подружек Лары по «пещере» и звезду эфира, университетской коммерческой радиостанции, где работали сами студенты. Почти мгновенно они образовали впечатляющий триумвират. И это было одним из счастливейших периодов в жизни Бейб. С последних классов школы она избегала женских группировок, ненавидела социальные условности и женское стремление одеваться, думать и говорить «как все». Но для Бейб, Лары и Габриэль все это не имело никакого значения… пока не появился он.

Как прочие особи женского пола в университете, Бейб в один прекрасный миг поняла, что Дин Пол Локхарт ее заворожил. Возможно, все дело было в абсолютном несоответствии его крайней самовлюбленности, самопоглощенности и одновременно абсолютного безразличия к собственной красоте. Страстный эксгибиционист, он всегда с готовностью сбрасывал рубашку, с гордостью демонстрируя рельефную спину и длинный мускулистый торс. И в то же время он мог быть равнодушен к своей прическе или одежде, появляясь на занятиях и разного рода тусовках непричесанный, в мятой, порой даже несвежей одежде, со вчерашними пятнами на брюках и сорочке. Но поистине непостижимыми были волшебная сила его харизмы и то, как изменялось все вокруг, стоило ему войти в помещение или покинуть его.

То, что он был бойфрендом Лары, нимало не смущало Бейб. Новая дружба лишь позволяла быть ближе к Дину Полу, чаще встречаться с ним. Она интуитивно чувствовала, что членство в этом «женском клубе» предполагает лояльность, но ей недоставало опыта, чтобы осознать это до конца. Бейб оставалась девственницей во всем — в том числе и в вопросах женской солидарности. Так что она с легкостью влюбилась, с легкостью оказалась в постели и столь же легко оказалась брошенной.

Она помнила все так, словно это произошло только вчера. Жизнь в Брауне была гораздо более свободной и бурной, чем в большинстве других университетов. Выходные начинались даже не в четверг, а в среду. Финн арендовал заброшенный пакгауз в Провиденсе и превратил его во временную дискотеку с настоящим ди-джеем и полноценным баром. Он пригласил туда человек четыреста, не меньше. Лара приболела, Габриэль должна была заменять кого-то на радио, так что Дин Пол и Бейб отправились на вечеринку вдвоем. И праздник удался. Он длился почти до четырех утра. Слишком измотанные, чтобы возвращаться в город, они завалились в отель «Балтимор»… и задержались там на два дня.

К моменту их возвращения новость уже потрясла университет. Расстановка сил изменилась, и, как ни странно, Бейб оказалась в положении изгоя. Троица Бейб — Лара — Габриэль прекратила свое существование; она вновь осталась одна. Даже совершенно незнакомые девицы шипели ей вслед.

Интересно, почему? Потому, что она предала подругу, или потому, что ей достался парень, о котором они сами мечтали?

В силу всех этих разрушительных причин роман Бейб с Дином Полом не продлился долго. Это оказалось скорее вспышкой страсти, которая напоминала полет метеорита по темному ночному небу и заняла приблизительно столько же времени. Он устремился дальше по жизни, а ей хотелось большего — типичная арифметика Дина Пола в том, что касалось отношений с женщинами. Следующей была Габриэль. А затем и еще несколько девиц получили свой шанс.

Окончание Брауна стало своего рода освобождением. Бейб с нетерпением ждала начала новой жизни. Она переехала в Нью-Йорк с намерением зарабатывать на жизнь художественной фотографией. На поверку это оказалось чертовски сложно. Одна галерея за другой пренебрежительно отказали ей. Она с досадой и отвращением наблюдала, как выскочки с гораздо менее интересными работами и с худшими техническими навыками одерживали верх в этой игре. Они исполняли соло, продавая свои снимки за кучу долларов, привлекая внимание художественных критиков. Она же тем временем никуда не продвигалась. Должность ассистента легендарного фотографа позволяла лишь сводить концы с концами. А сама знаменитость — лесбиянка-кокаинистка — страдала маниакальной депрессией. В течение шести месяцев Бейб исполняла роль жертвы перепадов ее настроения и одалживала кока-колу у ее директора.

Внештатная работа для «Нью-Йорк таймс» несколько изменила жизнь к лучшему — но не принципиально. Бейб попробовала себя в репортажной съемке с места событий. Множество локтей, отпихивающих друг друга в попытках сделать удачный снимок, — ее привязанности определенно лежали вне этой области. Беготня за спортивными новостями — тоже не то. Снимки из зоны военного конфликта? Ей это не по силам. И тут Бейб подвернулась возможность стать фотографом светской хроники. Однажды ей позвонил приятель, который должен был снимать одновременно на двух вечеринках, и попросил выручить. Два часа спустя она уже увековечивала сцены с рождественского праздника известной финансовой компании «Браструп». Там же присутствовала редактор «212». Нализавшись рождественского пунша, она предлагала Бейб все, что угодно — от постоянной работы в журнале до секса втроем с ее финансовым консультантом. К окончанию вечеринки они обменялись визитками, а к концу года у Бейб была новая работа: она стала официальным светским хроникером «212».