Читать книгу - "Свои чужие - Джина Шэй"

Полли взрослеет.

Это я могу сказать совершенно точно.

Ей идет зрелость. Ей настолько идут эта зрелость и самооценка, что от одного взгляда на неё у меня перехватывает дыхание. И кто бы мне еще сказал: "Окстись, Дима"…

Это не девочка для секса, не актриска, которой очень нужно, чтобы ты порекомендовал её режиссеру хотя бы на эпизодическую роль в сериале. Не та, кто упорхнет уже через пару недель.

Нет, Полину нельзя равнять даже с половиной рассекающих между студиями профурсеток. Передо мной настоящая шикарная женщина.

И, мать твою, Дмитрий Денисович, перестань сползать глазами в этот чертов вырез её пиджачка. Да, вкусный вырез. Не повод. Имей совесть, хватит пялиться на свою бывшую жену.

Что поделать, Полина совершенно точно знала, как выбить меня из колеи. И она-то, может, и не догадывалась, как я на неё реагирую, но этот взгляд… В нем была вся она, твердая, несгибаемая, дерзкая, какой я её помню. Такая, которую я чуть не убил своим чёртовым кризисом.

Отличница с факультета журналистики, которая могла переспорить любого лектора, если была убеждена в своей правоте. Та, в которую я два месяца проходил безнадежно влюбленным, пока наконец не додумался пригласить её в кино.

Красивая. Красивая была тогда, красивая и сейчас. Только сейчас она до того не моя, что хочется кого-нибудь придушить. Хоть ту же Кольцову, ну а что она, просто так приперлась, что ли?

Полли не говорит больше ни слова, просто безмолвно садится на диван напротив, закидывает ногу на ногу и смотрит на меня уничижительно. Мой счет, кажется, пополнился сейчас.

— Димочка, мы так скоро увиделись, я даже не ожидала, — Кольцова как всегда бросается в бой. И я вроде знаю, почему она так меня не переваривает, но всё равно. На неё мне плевать.

— Это очень крутой проект. Я работаю с Ильей Владиславовичем второй год. Да, я предложил ему свои услуги, — меланхолично замечаю я, разглядывая тонкие пальчики Полли. — Можешь сказать спасибо, Эльвира. Сейчас сценариста лучше меня вам просто не найти.

Да и не хочу я, чтобы к тексту моей Полли прикасался хоть кто-то из штата сценаристов Кирсанова. Чтобы кто-то другой проводил с ней день за днем, приводя сценарий к золотому сечению? Чтобы он, а не я, пускал слюни на эти красивые ноги, косил озабоченным взглядом в вырез блузки? А вот черта с два. Пусть выкусят.

Да, я сам предложил себя Илье на должность ведущего сценариста. И дурак был бы, если бы не предложил. После начала работы с Кирсановым на меня ощутимо повысился спрос. Поэтому работал, работаю и продолжать с ним работать я буду. Нет, конечно, в своем жанре — я уже один из самых востребованных сценаристов Москвы. Но забраться повыше мне никто не мешает. И я заберусь.

Полина хмурится.

— Ты же терпеть не можешь со мной работать, Варламов, — спокойно произносит она. — Ты же понимаешь, что именно я буду читать твои сценарии, критиковать, находить косяки. Ты уверен, что твоя самооценка к этому готова? Раньше ты к этому относился весьма болезненно.

В яблочко, милая, в яблочко. Прям стыдно становится за себя, молодого идиота. Был такой грешок. Когда моя девочка начала обгонять меня в творческом росте, она начала подмечать мои недочеты. В какой-то момент понял, что это я гонюсь за ней, пытаясь соответствовать. И это было довольно неприятное открытие.

— Раньше я не был профессионалом, Поль, — безмятежно улыбаюсь я. — С удовольствием с тобой поработаю. Можешь критиковать, править, ни в чем себе не отказывать. Не откажусь повысить свой творческий уровень.

Сейчас уже эволюционировал и я, и моя самооценка.

Полина недоверчиво щурится. Сложно мне поверить? В принципе, могу понять. От того лишь сильнее хочется доказать, что я изменился. А изменился ли? Кажется, в глубине моей души все еще живет тот идиот, который едва не задушил эту потрясающую женщину своим гнетом и проблемами с самооценкой.

Тяжелые были годы тогда на самом деле. Первые мои годы после университета. С работой то и дело возникали перебои, опыта у меня не было, денег, соответственно, тоже не водилось. В телецентр не брали. Я проваливал собеседование за собеседованием. А в театрах мне было катастрофически скучно. До написания самостоятельных пьес опять-таки меня не допускали, только до обработки какой-нибудь классики. Десять разных адаптаций одного только “Ревизора” за один год. Тоска, а не работа!

Хотя мозг я тогда ломал очень качественно, как сделать так, чтобы один сценарий отличался от другого.

А Полли… Полли творила. Кормила меня ужином после работы, а по глазам было видно, что она уже в мыслях о своих героях. Как я ей тогда завидовал, этой безумной творческой свободе — не описать. Ей не надо было ограничивать себя рамками, говорить “надо”, её не стискивала тесная клетка обстоятельств.

Когда я начал ворчать по поводу того, что она отнимает время у меня всякий раз, когда начинает писать? Я не знаю, но именно за этот шаг презираю себя сильнее всего.

О том, как я перед ней виноват, я, пожалуй, заикаться не буду.

— Илья Владиславович, я могу выпить кофе, пока вы заняты? Здесь немного душновато, — Полли это спрашивает у Кирсанова, а смотрит убийственно на меня.

Ну понятно, от кого она сбегает. Да, я в курсе, что сейчас она меня терпеть не может.

Ох, Полли, а ведь нам с тобой год работать. Не меньше. Да, сценарий я начерно почти написал, но ведь только начерно. Именно автор книги обычно вносит принципиальные акценты. Без тебя тут никак, или твои же фанаты не узнают твоей истории.

— Да, госпожа Бодлер, десять минут у вас есть, — Илья задумчиво отрывает взгляд от обработанного, уже обращенного в сценарий, текста и окидывает нас взглядом, позволяя “волне и камню” разойтись.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍