Читать книгу - "Родственные души в Сеуле - Сьюзан Ли"

class="p1">Поглядывая то в тарелку, то на экран, я не могу собраться с мыслями. Что мне сказать Ханне? Она сейчас наверху, в своей комнате. Громко играет музыка, а это значит, держись подальше. Но я уже два дня только это и делал, больше не могу. Мне нужно поговорить с ней.

Заканчиваю ужинать и мою тарелку. Бегу наверх, чищу зубы и переодеваюсь. Вспомнив трюк, который проделывал раньше, заползаю под кровать, приклыдваю ухо к розетке и слушаю, что делает Ханна.

– Весело тебе там?

С силой ударяюсь головой о кровать. Так мне и надо – нечего было подслушивать.

– Ой! – вскрикиваю я, потирая ушибленное место. – Как же ты меня напугала.

Ханна стоит у моей двери, опираясь на косяк и скрестив ноги в лодыжках. На ней фланелевые пижамные штаны и майка. Мне нравится, что Ханна практически в любой одежде остается такой милой и привлекательной.

– Извини, – говорит она. – Ну, и как прошел твой день в компании Минги? Повеселились и вычеркнули пунктики из твоего списка? – Голос у нее насмешливый, раздраженный, и у меня болит сердце от мысли, что это я довел ее до такого состояния.

Я открываю рот, чтобы спросить в ответ: «Как прошло твое свидание с Нейтом?», но тут же спохватываюсь. Мы больше не находимся в фазе намеренного причинения вреда друг другу. Мы переросли это. Нам нужно все обстоятельно обсудить.

– Мне очень жаль, что все так обернулось. Жаль, что они появились здесь, на твоей территории. Прошу прощения за всех интернет-троллей и их комментарии. А больше всего мне жаль, что я не доверял тебе. Я был неправ. Неправ во всем. – Я тяжело сглатываю, отгоняя все эмоции и пытаясь сосредоточиться на Ханне, хочу быть рядом с ней.

Ее лицо сморщивается, я подхожу и обнимаю ее. И изо всех сил пытаюсь помочь ей избавиться от непереносимой боли. Через две недели я возвращаюсь в Корею. И если последние два дня доставили ей столько страданий, я даже не представляю, как ей будет тяжело, когда я уеду.

Ну, вообще-то я все могу себе представить, потому что мне будет так же тяжело.

– Мы можем поговорить? – спрашиваю я.

– Разве мы не этим занимаемся? – Она вытирает слезы и не поднимает глаза, пряча их от меня. Она не собирается облегчать мне жизнь.

– Ханна, поверь, мне ужасно досадно, что все так происходит. Я понятия не имел, что они сюда приедут, а мои отношения со студией сейчас в полном дерьме. Поэтому я просто вынужден вести себя, как хороший мальчик, и делать то, чего они от меня хотят, иначе…

– Иначе что, Джейкоб? Тебя уволят? Ты звезда одного из их самых популярных шоу. Разве тебя могут просто взять и уволить?

В словах Ханны только часть правды. Она не ведает, какая страшная конкуренция царит в нашем деле. Что ни день, появляется новая корейская дорама, и, если она будет придерживаться заведенной формулы по увеличению криков, слез и душещипательных сцен, она станет хитом. А это значит, что на все роли пробуются сотни молодых актеров. Кто знает, что произойдет, когда съемки «Любви и Сеула» завершатся? То, что заявлен второй сезон этой дорамы, – событие из ряда вон выходящее. Большинство шоу длятся всего один сезон. Мне повезло, что у меня есть работа. А принимая во внимание, что Хэ Джин привезла и не показывает мне пересмотренный контракт, пока я не выполню этим летом все требования студии, у меня нет выбора.

– С легкостью могут. Или сильно усложнят жизнь мне и моей семье, – говорю я.

– Неужели они еще этого не сделали? Насколько я понимаю, ты чувствуешь себя в кабале, выполняя требования менеджеров. Как долго ты сможешь продержаться? – Она расстроена. И ей больно за меня. А мне больно за нее. Я хочу, чтобы все было по-другому.

– Джейкоб, такое дерьмо, как недоразумение из-за фотографии с Нейтом, будет происходить всегда. Нужно больше доверять друг другу и обсуждать проблемы, иначе у нас ничего не получится. Это и есть реальная жизнь. А твой вечный страх, что ты с потрохами принадлежишь какой-то студии, которая вправе заставить тебя делать все, что угодно, – вот это не реально. Не реально.

– Ханна, знаю, тебе это может показаться возмутительным, но именно так устроено сотрудничество с корейскими студиями. Если я откажусь выполнять их требования, меня уволят в два счета.

– Но это же не единственная компания в Корее. И вряд ли все они похожи на эту. Может быть, ты сможешь работать с кем-то еще.

Я тоже думал об этом. Но я знаю правду.

– Ожидания длиной в месяцы – вот, с чем мне придется столкнуться, куда бы я ни обратился.

Я смотрю на нее в упор, и мои глаза молят ее понять. Но растерянность на ее лице красноречиво свидельствует, что я в безвыходной ситуации.

Она поджимает губы и кивает.

– Джейкоб, я потратила впустую три года, потому что была обижена и упряма, я вычеркнула тебя из своей жизни. Но теперь, когда мы воссоединились, я очень дорожу нашими отношениями. Я сказала, что люблю тебя. И когда ты уедешь… – Ханна умолкает, пытаясь унять дрожь в голосе. – В первый раз мне было больно. Но сейчас мои чувства еще глубже, и на этот раз я уже не справлюсь. Поэтому, я думаю, тебе следует просто попрощаться со мной и вернуться в Корею вместе со съемочной группой. Давай сохраним это лето как приятное воспоминание и будем жить дальше каждый своей жизнью.

– Погоди, что ты такое говоришь? Ты хочешь, чтобы я уехал? И ты не хочешь попытаться это сберечь? – Знаю, мой голос звенит от отчаяния, но я и правда не ожидал услышать от нее такое. Конечно, я представлял, что расставаться будет тяжело, но я не был готов просто так сдаться.

На моих глазах выступают слезы, наворачиваются они и на глаза Ханны.

– Я не справлюсь, Джейкоб. Мне не хватит сил видеть тебя с кем-то другим, даже если это простая игра на публику. Не могу видеть, как они с тобой обращаются и каким несчастным ты при этом выглядишь. И тяжелее всего осознавать, что я ничем не смогу тебе помочь, потому что ты будешь за шесть тысяч миль от меня. Не понимаю, как можно с этим справиться.

– Ханна, вот ты жалуешься, что все покидают тебя. Но на самом деле это ты обрываешь все связи, когда кто-то уезжает. Не отталкивай меня на этот раз. Почему ты даже не пытаешься сохранить наши отношения? Чего ты так боишься?

Теперь слезы рекой текут по ее лицу.

– Я боюсь оставаться одна. Боюсь