Читать книгу - "Зять для мамы - Ирина Словцова"

– Ипполит! Ты вернулся? А как ты добирался? Что же ты не позвонил, не предупредил? Я бы тебя встретила, пирог испекла.

– Да вот поэтому и не позвонил, – сказал высокий плечистый загорелый парень голосом Ипполита и широко, белозубо улыбнулся. – Зачем вам беспокоиться. Как будто у вас других дел нет.

– Что тебе лучше вначале сделать – ванну или поесть?

– Вначале, Марина Петровна, мы просто поговорим, ладно?

На радостях она совсем забыла про трубку телефона, оставленную на тумбочке в прихожей. «Бог мой, надо ведь было сказать Алле, что все в порядке!» Да та, наверное, уже поняла и успокоилась. Марина подняла трубку к уху – на всякий случай – и услышала тихий плач Аллы.

– Алла, ты плачешь? – удивленно спросила она шепотом. – Ты умеешь плакать?

– Счастливая ты, Марина, – всхлипывая, сказала Миссис Совершенство и повесила трубку.

Да, она счастлива, что он жив, здоров, цел и невредим. А главное – свободен! Ему не надо сидеть дома, опасаясь лишний раз выйти на улицу. И он сам будет решать, как и где жить…

Марина все-таки затолкала «зятя номер один» под душ, и пока он был в ванной, накрыла стол. Она знала, что в его возрасте мальчики всегда хотят есть. …Их разговор был сбивчивым. Они перескакивали с одной темы на другую: говорили то про службу, то про знакомых, то переходили к планам на будущее.

– Скажи, отец писал тебе? – Наконец она решила уточнить, на какой стадии его отношения с «ненормальными родственниками».

– Да, но я решил, что сначала увижу вас, а уж потом поеду к нему.

– Ты можешь мне объяснить, о какой ссоре говорил твой отец, когда был у меня? Что произошло между вами?

– Теперь могу. Он был на пике популярности, куча поклонниц и почитательниц. Потом увлекся Верой. Он потом на ней женился. А тогда просто дома не стал ночевать. Мачеха очень переживала. Они стали часто ругаться. Я переживал. Она предложила мне уехать. Отец был против. Он хотел, чтобы мы вместе сделали концертную программу. А я… Я его любил… люблю… Но мачеха столько сделала и для него, и для меня… когда… Я не мог с ним остаться…

Они посидели молча…

– Ведь ты теперь можешь работать или учиться там, где захочешь. – Снова она поменяла тему.

– Я еще не думал об этом. Скорее всего я начну работать, а с учебой определюсь позднее. Как Алена?

«Слава Богу, спросил, – подумала она. – Значит, переболел», – обрадовалась Марина и стала рассказывать о своей поездке в Цегерд.

– Так что Алена там обосновалась надолго, а эта квартира слишком большая для одного человека. Ты можешь жить у нас, пока не устроишься и не найдешь что-нибудь. Это не одолжение. Мне с тобой будет спокойнее и веселее.

– Да, спасибо, я сам хотел попросить вас об этом.

Она увидела, что веки у него уже совсем красные.

– Ну все, Ипполит. Где душ-кухня, ты знаешь. В шкафу в комнате я тебе давно все приготовила. На верхней полке лежит сберкнижка, на которую тебе перевел неполученную зарплату Евгений Борисович, если ты его еще помнишь. Так что осваивайся, а я пойду еще поработаю.

…Он ушел рано утром, когда Марина еще спала. Оставил записку: «Я к отцу». Она решила заняться обедом – так быстрее проходит время, когда кого-то ждешь.

Ипполит вернулся вечером и казался старше, чем был. Разговор за ужином не клеился. Она видела, что его что-то мучает.

– Что-то случилось, – решила она помочь ему начать разговор.

– Знаете, мама Марина, он какой-то невезучий. – В голосе Ипполита звучала смесь жалости со злостью. – Сначала мать его оставила, теперь эта… Он ведь болен, может быть, поэтому? Но ведь рак не заразен! – выпалил он одной фразой, и она с трудом догадалась, что речь идет об Иване Коржикове.

Минуту она переваривала сказанное, потом решила уточнить:

– Пол, ты что сказал? У отца онкология? – Она почувствовала, что ее опять знобит.

– Да, рак горла. Все внезапно началось, непонятно отчего. И теперь отец говорит только шепотом, петь не может. Я буду… Я должен жить у него, – сказал через силу и увидел, как изменилось ее лицо, и продолжал медленно говорить: – Он всегда был такой веселый, уверенный… Я его обожал. А сейчас – потухший… Я должен уйти.

Ее охватила паника. Как, вот прямо сейчас он уйдет? Они же ни о чем не поговорили толком! И вообще, как он может ее сейчас оставить одну?! Ведь она рассчитывала, что с его возвращением в этой квартире появится новая жизнь и ей будет не так одиноко возвращаться домой.

Ипполит ушел в комнату за рюкзаком, который так и не распаковал вчера. Вышел в прихожую, держа рюкзак как пушинку. Он не мог смотреть ей в лицо. Пятясь, дошел до двери, повернул замок. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и молчала.

– Мама Марина, я ведь не уезжаю, я всего лишь ухожу к отцу, – обернулся на пороге. – Я буду к вам заходить. Вы сильная, вы справитесь, а он слаб, и я ему нужен. – Ипполит взял ее руки, сжатые в замок, погладил, поцеловал. – Я люблю вас, мама Марина. – Повернулся и через две ступеньки поскакал вниз…

…Пустота навалилась, как только внизу хлопнула уличная дверь. Почему так? Почему если сильная, то можно и не жалеть? А если ей надоело быть сильной? А если хочется просто душевной теплоты и заботы? И как ей теперь жить? Начинать все сначала? Читать умные книги? Заниматься аутотренингом: «У меня все прекрасно, я счастлива и благополучна, мой дом наполнен радостью и счастьем»?

Зазвенел телефон, она кинулась к трубке:

– Алло! Алло!

– Теща Марианна, это Янош! Алена родила! Сего–дня! Я отец!

– Янош, дорогой, как она?

– Она прекрасно. Она уже дома, она вас ждет. Я заказал вам билет. Я вас жду. Мы вас ждем!

И на линии зазвучали сигналы отбоя.

– Ну что, – сказал она сама себе, – бабушка Марианна, собирайся.

И полезла на антресоли, чтобы достать дорожную сумку. Она чихала от пыли, когда снова раздался телефонный звонок.

«Вот уж правду говорят: то пусто, то густо», – подумала она, взяла трубку, не удержалась и чихнула прямо в нее.

– Будь здорова, дорогая, – сказала трубка голосом Валентина. Она, отупев от неожиданности и решив, что у нее звуковые галлюцинации на почве перехода из стадии тещи в стадию бабушки, отодвинула трубку от себя, вытянув руку. – Марина, что ты делаешь с трубкой? – снова спросил голос Валентина. – Может быть, ты что-нибудь скажешь?

– Это на самом деле ты, мне не мерещится? – подала она наконец голос.

– Мне недавно было видение, – сказал Валентин. – Я сидел за рулем и увидел женщину, похожую на тебя. Я даже подумал, что это ты. Но ведь ты не водишь машину и ты носишь очки. Я понял, что ошибся, но успокоиться не мог. Ты можешь меня простить? – И после паузы продолжал: – Мариша, я самый большой осел на этом свете. Это ты мой последний шанс и единственная надежда. Ни у кого больше нет такого неправильного прикуса, такой улыбки, никто так не чертыхается и не говорит «хрен знает». Ты выйдешь за меня замуж?