Читать книгу - "Роковая любовь - Франсуаза Бурден"

«А ты? Кто теперь тобой будет заниматься?» – спросил он себя, недовольно рассматривая свое отражение в зеркале.

Найдутся ли у него силы заниматься собой в шестьдесят четыре года? И что еще хуже, сумеет ли вынести одиночество?

Марсьяль умылся, оделся и спустился в кухню, чтобы сварить кофе. Здесь, в самом начале семейной жизни, он иногда наблюдал, как Бланш моет овощи, или вымешивает тесто. Она хотела знать все о его пристрастиях, имея в виду одну-единственную цель: угодить мужу, понравиться ему. Каждый раз, когда Бланш надевала новое платье, она со страхом ждала его одобрения, но – увы! – бедняга не обладала ни обольстительностью, ни шармом. Любил ли он ее вообще? После рождения Виктора их объятия стали редкими. Марсьяль надеялся, что двух мальчишек хватит ей с лихвой, и стал посматривать на других женщин. До тех пор пока он не встретил Анеке, он думал, что верность – это не для него, а все потому, что он не знал настоящей любви. Он до такой степени был слеп, что не заметил разрушительную страсть, которую испытывала к нему Бланш. Чувство столь сильное, что сделало из нее убийцу.

– Боже мой, я ведь не стоил этого...

Анеке погибла из-за него – и он с ужасом сделал это открытие. А потом Бланш заполучила его назад, как и предвидела, потому, что у него хватило подлости вернуться к жене. Тридцать лет лжи, прошедшие со дня преступления,– таково было суровое наказание за его адюльтер... Тем не менее, а если бы он ее не покинул...

– Как чувствуешь себя, папа?

С секатором в руке Виктор замешкался на пороге кухни, боясь показаться нескромным.

– Не очень хорошо, но это пройдет. Хочешь кофе? Я сделал тебе... Ты не работаешь сегодня? А, нет, это же понедельник... Спасибо за рубашку и все остальное. Ты заботливый мальчик, Виктор, я не должен был так набрасываться на тебя вчера.

– Не беспокойся.

– Если я не буду беспокоиться, то в самом деле стану непоследовательным!

Он наклонился погладить Лео, который залез под стол. Как приятно было коснуться мягкой шерсти. Бланш никогда не хотела ни кошку, ни собаку – ничего, что могло бы помешать порядку в доме.

– Окажи мне услугу, Вик. Собери пару чемоданов с моими вещами. Не знаю, сколько времени придется надоедать тебе, может несколько недель.

– Ты у себя дома.

– Бесполезно говорить тебе, что я не хочу видеться с твоей матерью.

– Ну, ты ведь знаешь, время лечит...

– Я не хочу видеть ее никогда,– твердо сказал Марсьяль.– Ни под каким предлогом. Это ясно?

По крайней мере, он принял это решение... Бланш для него больше не существовала.

– Я думаю выставить на продажу дом на Президьяль,– продолжил Марсьяль.– А она пусть идет куда хочет, мне плевать.

– Папа!

– Что?

– Ты не можешь вышвырнуть маму на улицу, оставив ее без ничего.

– Это не так, нет. Я приму меры. Когда я имел глупость жениться, за Бланш было хорошее приданое. Я верну ей равную сумму. Что же касается остального... Она жила за мой счет около сорока лет, при этом она родила мне двух сыновей и воспитала еще одного. Строго говоря, с финансовой точки зрения мы квиты.

Виктор казался подавленным, удрученным, но Марсьяль продолжал невозмутимо говорить, его ровный голос никак не отражал состояние духа.

– Это твоя мать, и ты обязан оказывать ей уважение, что бы она ни сделала,– добавил он,– также я не прошу тебя о поддержке и не спрашиваю твоего мнения. Рассказывай ей что хочешь, мне все равно. Но пусть она больше никогда не попадается на моем пути, так будет лучше для всех.

– Ты не собираешься... разводиться?

– Разумеется, собираюсь! Сама мысль, что она может получить что-то после моей смерти, все во мне переворачивает.

Он протянул руку за кофейником, и рубашка треснула по шву. Марсьяль в первый раз улыбнулся.

– О Вик, я крупнее тебя.

Голубые глаза сына были точным повторением его собственных. Виктор, сидящий напротив, был такой же обаятельный, каким, должно быть, в молодости был и он сам. Но в нем было что-то чувствительное, что-то чрезвычайно доброе, чего в самом Марсьяле не было со дня смерти Анеке.

– Ну, не расстраивайся, это еще не конец света! Я найду дом или квартиру, а твой братец поможет мне в этом: сделки с недвижимостью в его компетенции.

– Да, конечно,– пробурчал Виктор.

Видеть родителей, расстающихся подобным образом,– казалось, что перед ним это поставило большую проблему.

– Ты думал, что я смогу просто так предать забвению и простить?

– Нет, я знал, что ты будешь бушевать.

– Я еще старался держать себя в руках, чтобы не сцепиться с тобой. Ты сам знаешь...

Он снова впился глазами в глаза сына. Виктор, не выдержав, со вздохом опустил голову.

– Поеду в Сарлат, привезу твои вещи. У тебя есть какие-то особые пожелания?

– Мои чековые книжки, еженедельник и всю коллекцию оружия. Не оставляй там ничего!

Виктор выпил остывший кофе и вышел из кухни, забыв секатор на столе. Не считая первых дней после отъезда Лоры, он не помнил, чтобы ему было так паршиво. Год назад он был счастливым мужем и отцом, жил на ультрасовременной вилле и всегда чувствовал поддержку семьи. Теперь же он был обманут, покинут, разлучен с сыном и живет один в огромном доме, который оказался не только бездонной пропастью в финансовом отношении, но и ящиком Пандоры, откуда вылетела ужасная тайна, разрушившая все на своем пути. Будет ли у него когда-нибудь нормальная жизнь?

Он неспешно ехал в сторону Сарлата, когда вдруг узнал машину Виржини на встречной полосе. Несколько раз поморгав ей фарами, он остановился на обочине.

Виржини притормозила метрах в ста от него, и Виктор бегом бросился к ней. Запыхавшись, он облокотился на дверцу, в которой она опустила стекло. С первого же взгляда он заметил, что Виржини раздражена, готова к отпору и что эта встреча не доставляла ей никакого удовольствия.

– Я рад тебя видеть...

– Неужели? – усмехнулась она.– Вчера мы чуть было не столкнулись с тобой, ты летел как гонщик!

– А, это была ты? Я слышал, как мне кто-то сигналит, но не обратил внимания, я очень спешил.

– Как всегда. А сейчас, ты что-то хотел конкретно?

Виржини смотрела на него снисходительно, отстраненно, может быть, даже с раздражением, и он смутился.

– Я бы хотел поужинать с тобой,– сказал Виктор с вымученной улыбкой.

– Вот как? Слегка приласкать на ходу, а потом расстаться до следующего подходящего случая? Прости, но меня это не интересует.

Виктор хотел возразить, оправдаться, но не нашел в себе смелости, раненный ее жестким тоном. Виржини тронулась с места, и он молча отошел в сторону. Зачем ее удерживать? Судя по всему, она приняла его за человека, не внушающего доверия, каким он, собственно, и проявил себя в последнее время. А тут еще перспектива объявить матери об участи, которая ее ждет...