Читать книгу - "Выйти замуж за миллионера - Маша Царева"

Ну почему так получается? На пакет с маринованным мясом для шашлыка не попала ни одна капелька грязи, а моя лучшая сумка стала похожа на торбу десантника, с которой тот не один километр прополз по-пластунски.

– Со мной все в порядке, – смеясь, Эдик поднялся на ноги, – надо же, сел в лужу! В прямом смысле. Да еще и на глазах у красивой девушки.

Я заставила себя улыбнуться, хотя мне было обидно до слез. Ну ладно, в конце концов, это же просто сумка. Ну и пусть, что я три месяца откладывала деньги, чтобы ее приобрести. Зато, если Эдик на мне женится, я смогу покупать такие сумки три раза в день. Уверена, через много лет мы будем посмеиваться, вспоминая этот случай. «Дорогой, а помнишь, как ты извалял в грязи мою первую сумочку “Мандарина Дак”?» – «Конечно, милая! Вот это были деньги. На тебе еще пять тысяч долларов, купи сколько хочешь сумочек, любимая!»

– Саш, чего улыбаешься? У меня такой дурацкий вид?

– Что ты! Я смеюсь над своей сумочкой. Она так забавно выглядит, когда грязная.

– Извини, – смутился он, – в понедельник пойдем в магазин и выберем тебе новую.

«Вот это другой разговор!» – одобрительно подумала я и, стараясь не испачкать босоножки, бодро пошла за ним.

Рощица расступилась, и я увидела поселок… то есть это был вовсе не шикарный коттеджный поселок, а нагромождение убогих деревянных дачек. Что происходит? Неужели мы заблудились? Оставалась, конечно, надежда, что наш, миллионерский, поселок находится еще дальше. Но надеялась я напрасно. Потому что возле одной из лачуг Эдик, довольный и грязный, остановился и объявил:

– Ну вот мы и добрались. Проходи, чувствуй себя, как дома.

* * *

Итак, вместо того чтобы шлифовать загар у прохладного бассейна, мне пришлось шлифовать мангал для шашлыков у ледяного колодца. А мой миллионер тем временем пытался смыть глину с тела, что было весьма проблематично, потому что ржавая струйка воды в деревянной душевой кабинке была такой тонкой, что под ней едва ли можно было отмыть даже хомяка.

– Сашуня, не подашь мне полотенце? – прокричал он. – Я забыл взять.

– А где оно? – мой голос дрожал. То ли от холода – я была одета слишком легко, а пачкать белый плащ не хотелось, – то ли от бесконечного разочарования. Я чувствовала себя ребенком, которому великовозрастный шутник подсунул конфету-пустышку.

– Посмотри в шкафу на веранде.

Оставив мангал на траве, я пошла в дом. Босоножки все же пришлось снять – от одной из них отвалился хлипкий ремешок. Столь изящная обувь не предназначена для хождения между грядками, равно как гоночная машина не предназначена для езды по глиняным рытвинам.

Произошедшее в голове моей не укладывалось. Почему?! Почему, почему человек, который ходит в спортклуб, где годовое членство стоит пять тысяч долларов, который носит продукты творчества Тома Форда, который колесит на приземистой гоночной «Тойоте», почему он привез меня в эту дыру?!

Напрашиваются два варианта.

Вариант первый. Это хитромудрый психологический тест. Таким незамысловатым способом Эдуард хочет проверить, что меня интересует больше – его деньги или он сам. Если так, то это весьма наивно с его стороны. Естественно, я сделаю вид, что все в порядке, что я в восторге от фанерной халупы, и от сального мангала, и от комариного жужжания. «Я не расплачусь, нет!» – думала я, смахивая набежавшую слезу. Как назло, на глаза попалась грязная сумка «Мандарина Дак», которая сиротливо валялась на веранде. Глина немного подсохла, и стало понятно, что мой стильный баул еще и форму изменил.

В покосившемся шкафчике я обнаружила стопку ветхих выцветших полотенец. Не глядя, я схватила самое верхнее, штопаное, в горошек.

Вариант второй. Мой миллионер является поклонником своеобразной экзотики. Есть у меня один знакомый банкир, который все свободное время проводит на берегу реки в компании удочки и алюминиевого ведерка для отловленных тощих карасей. В такие дни он, сменивший «Hugo Boss» на дырявые треники, неотличим от обычного дачника. Неужели мой Эдуард тоже из таких? Может быть, с каким-то похожим домиком связаны его детские воспоминания? И таким экстравагантным способом он пробует вернуть беззаботное время…

Я постучала в душевую кабинку. Оттуда высунулась мокрая рука, в которую я и вложила полотенце.

– Вода нагрелась немного, день был жарким, – сообщил Эдик, – не хочешь присоединиться?

– Увольте! У меня с собой нет даже геля для душа.

– А это что, обязательно? – вместо того чтобы схватить полотенце, высунувшаяся из душа рука схватила меня. – У меня есть мыло.

– В отличие от некоторых я не валялась в грязи, – пробовала отшутиться я. Хватка у него была железная – в тренажерном зале он зря время не тратил.

– Иди сюда. Давай. Должен же кто-то мне спинку потереть.

Я визжала и сопротивлялась, как могла, но ему все-таки удалось втащить меня в душ. Господи, какое убожество! Деревянные мокрые стены, самодельная трогательная полочка, размокшее мыло. Убожество, по-другому и не скажешь. А его плавки… Его плавки были под стать «интерьеру» – выцветшие, в синий цветочек. Неужели это все-таки тест? Ладно, в бутафорский дом для тестирования жадных дам я еще могла бы поверить, но нижнее белье… Ни один уважающий себя миллионер никогда в жизни не надел бы такие трусы.

– Ты не против, если я сниму с тебя сарафан? – глухо поинтересовался Эдик. – Ты же не хочешь, чтобы сарафан был мокрым?

– Не хочу, – призналась я, оборачиваясь к нему.

У него были мокрые волосы. Влажные прядки, прилипшие ко лбу, делали его лицо моложе. Я подняла руки, и он стянул с меня сарафан. Все, что произошло потом, почему-то запомнилось мне не слишком отчетливо. Помню отдельные кадры, словно освещенные фотовспышкой. Его теплые тяжелые ладони на моих плечах, он шепчет нечто бессвязное, но тем не менее приятное; мой нос уткнулся в ямку на его груди. Да-а, у обыкновенных миллионеров уж точно не бывает таких железных мышц, какое красивое у него тело. За этой беззаботной мыслью следует другая, способная вогнать в панику любую женщину старше двадцати пяти, – а что насчет моего тела? Достаточно ли хороша я для такого красавца, ведь у меня и бедра, кажется, чуть тяжеловаты, и нет бюста Памелы Андерсон, и веснушки на плечах, а еще в салоне красоты вероломный косметолог что-то там болтала о целлюлите… Но тут он шепчет, что я красивая, и этот бесхитростный комплимент звучит авторитетнее, чем вердикт всех косметологов, вместе взятых.

Мой взгляд упирается в полусгнившие доски на полу, и неожиданно я вспоминаю, что передо мной не миллионер. Эдуард, по сути, такой же обманщик, как и я. Я ношу парик и поролоновый лифчик, я вечно пытаюсь казаться умнее и остроумнее, чем я есть на самом деле. Вот и он украл чужой образ и носит его на себе, словно пиджак с барского плеча. А я-то губы раскатала – загородная резиденция!

Какое убожество.

Но как он целуется, словно душу мою выпить до дна хочет.