Читать книгу - "Тайна куртизанки - Джоанна Борн"

– Таково и мое мнение. Я назвал это бравадой, хотя на самом деле она поступила весьма разумно. Это единственное оставшееся у нее оружие. Полагаю, она не будет даже пить.

– И пить. Ничего. – Грей закрыл глаза, стараясь вспомнить, когда он почувствовал ее намерение. – Она задумала это, отказавшись от кофе. Она все решила, услышав ваше предложение, но в какой-то миг она хотела сказать «да». Она не собирается так легко сдаваться.

– Она дает нам меньше двух дней, чтобы убедить ее разумными доводами или наглядно показать, что мы злодеи, – сказал Гальба. – Безоружная пленница вырвала из наших рук контроль над ситуацией. Восхитительно!

Дойл раскинулся в большом кресле у огня, положив ноги на железную подставку для дров. Мэгги сидела на низкой оттоманке, прислонившись к его колену. Она вздрогнула и села прямо:

– Вы говорите, девочка уморит себя голодом, если вы ее не отпустите?

– К такой возможности она готовилась всю свою жизнь, – мягко ответил Гальба. – Мы ее враги, Маргарита, и мы загнали ее в угол. Она безрассудная, вспыльчивая и к тому же очень молодая.

И чертовски неосторожна со своей жизнью, подумал Грей.

– Проклятый Сократ…

Эйдриан хотел что-то сказать, затем подошел к Джайлсу, чтобы помочь ему с уборкой.

Гальба постучал по резному подлокотнику кресла.

– Планы Альбиона – серьезная ответственность для молодой девушки. В конце концов, мы освободим ее от них. А тем временем мы должны найти другие методы, чтобы убедить ее.

– Я могу взять ее к себе, прежде чем вы убьете бедную девочку в своей глупой игре с вашими глупыми секретами. – Мэгги нахмурилась. – Полагаю, вас бы удовлетворило, если бы она покончила с собой, чтобы избавиться от вас.

– Мы ей этого не позволим, Мэгги. Не так просто найти молодую красивую француженку по эту сторону Ла-Манша. – Дойл опять прислонил жену к своему колену и заключил в медвежьи объятия. – И Роберту это не понравится.

– Тогда Роберт не должен доводить ее до крайности! – резко сказала она.

– Мы все в ответе. – Эйдриан взял пустой бокал Пакстона. – Грей укладывает ее в постель, а остальные лукаво и дружески слоняются вокруг. Мы настолько хитры, что мне становится тошно.

– Хитры, – согласился Дойл. – Это верно. – Эйдриан выразил свое мнение, забрав наполовину наполненную кофейную чашку Дойла, и унес ее.

– Хокер. – Ответом Грею был раздраженный взгляд юноши. – Не делай ее меньше, чем она есть. Она не просто дружелюбная, красивая Анник. Помни это. Она – Лисенок, и это – игра.

– Пока с равным счетом, – заметил Дойл. – И я не чувствую себя, как обычно, выдающимся. Еще мне совсем не нравится, что Римз дышит мне в затылок. Он добьется полномочий, если до этого дойдет.

– Есть и другие способы. – Грей сжимал и разжимал кулаки. К несчастью, он не может разукрасить ими Римза.

– Думаю, полковник может упасть с лошади. – Эйдриан перестал складывать посуду, чтобы подумать. – Или съесть что-то неподходящее. Или найти кобру в постели.

– Много такого случается, – подтвердил Дойл.

– Или, бреясь, перерезать себе глотку.

– Мы не нуждаемся в твоем специфическом опыте, Эйдриан. – Тяжело поднявшись, Гальба направился к своему письменному столу орехового дерева. Пошарил в жилетном кармане, достал ключ. – И это не защитит ее от полковника – Он нахмурился. – Паке, у меня есть информация, которой я не хотел бы отягощать тебя перед отъездом.

Паке одарил его своей медленной, обманчиво ласковой улыбкой:

– Я должен еще собраться. И поспать, если смогу. – Проходя мимо буфета, он захватил бутылку бордо. – Всем спокойной ночи. А тебе, молодой человек…

– Знаю, Знаю. Я нужен Фергюсону на кухне. – Джайлс отнесся к этому добродушно. Он сложил последние тарелки в кухонный лифт, запер люк и последовал за ним.

– Полагаю, мне тоже есть чем заняться, – Приподняв юбки, Мэгги собралась встать.

– Я бы хотел, чтоб вы остались, если можете. – Гальба вставил ключ в боковой ящик стола. – Я ценю вашу проницательность, Мэгги. Это также избавит Уилла от необходимости повторять вам наш разговор.

– Я ничего не признаю. – Но Мэгги улыбнулась и подошла к столу, куда Гальба выкладывал папки. – Что это?

Грей встал. Должно быть, досье Анник. Ни одно из них не доходило до его офиса. Он даже удивлялся, почему здесь находился такой опасный и важный агент без досье на него.

Две из трех толстых папок были старые. Их первоначальный темно-желтый цвет стал коричневым, на титульном листе каждой – длинная красная черта, означающая, что эти папки могли быть открыты только в присутствии главы секции.

– То, что находится в этих папках, – наиболее строго охраняемая тайна британской разведки за двадцать лет. Время секретности прошло шесть недель назад. – Гальба толкнул папку по столу. – В крайнем случае, вы можете кое-что из этого использовать. Козырь против военной разведки.

Досье Анник, которое Грей ни разу до сих пор не видел. Имя Анник Вильерс было третьим из ее двенадцати псевдонимов, написанных чернилами в правом верхнем углу. Толстая папка, заполненная отчетами, написанными разными почерками, большинство из них, даже выгоревшие, были ровными и хрустящими. Не многие читали эти документы.

Поколебавшись, Грей открыл папку. Краткое содержание всегда было внутри обложки. Первая же строчка все ему сказала. Эйдриан читал перевернутый текст. Он резко втянул воздух.

– Боже!

Дойл, заглянувший ему через плечо, бросил единственный взгляд и выругался. Грей продолжал читать. Неудивительно, что это тайна. Совсем неудивительно.

Дойл медленно шагнул к Гальба:

– Мне должны были сказать.

– Не говорили никому.

– Они работали в Вене. Мой участок. Проклятие, мне должны были сказать!

– Ты знаешь преимущественный статус, Уилл. Ты установил правила.

– Да, но зачем использовать это против меня? Я подошел так близко к… Боже, почему вы не сказали мне? Одного слова было достаточно. Одно слово!..

– Твои действия и твоя вражда были частью ее защиты.

Досье Анник. Перелистывая страницу за страницей, Грей чувствовал растущий гнев. Это разобьет ей сердце.

– Она не знает. Почему, черт побери, она не знает?

– Я не отрицаю своей виновности. – Гальба с мрачным выражением лица запер ящик на ключ и снова положил его в карман. – Я не одобрил, но утвердил это. Мать предпочла не говорить ей.

Невероятно.

– Я понимаю, когда Анник была ребенком. Но когда выросла, как она могла ей не сказать?

– Тут нет оправданий. Но она так и не сказала Анник. Теперь должны мы.