Читать книгу - "Судьба самозванки - Амо Джонс"

Моя душа разрывается.

Мое сердце пусто.

Затем из-за угла появляется мама, ее глаза расширяются от паники, когда она замечает меня на полу.

Но затем происходит нечто странное. Она замирает, оглядывает меня с головы до ног, выражение ее лица разглаживается, когда она самостоятельно приходит к выводу.

‒ Итак, она наконец-то мертва.

Это не вопрос. Это констатированный факт, который сотрясает кости и оставляет меня бессильным. Буквально.

Я не чувствую, как энергия проходит через меня. Никакой искры или присутствия под кожей.

Лондон. Моя красивая, беловолосая маленькая куколка… мертва.

И это все моя гребаная вина.

Не успевает эта мысль пронестись сквозь меня, как раздается взрыв.

В конце коридора начинается пожар, двери разлетаются сотнями мелких осколков.

Братья вскакивают на ноги, сила струится из их пальцев, а затем комнату позади меня смывает гребаное цунами.

Вода кружится в эту сторону, огонь растет и вздымается с другой стороны, а затем разверзаются небеса.

Гром и молнии проливаются с дождем над нами, ударяя по коже и встряхивая.

Я ничего этого не чувствую.

Братья кричат.

Мать кричит.

Я закрываю глаза, умоляя гребаного монстра, который создал меня, заключить в свои объятия и держать там, пока от меня не останется ничего, кроме пепла у его ног.

Двадцать три

Лондон

В тот момент, когда я шагаю по туннелю, слышу, как тяжелые крылья Дракона, спасшего меня, бьются против ветра, и он оставляет меня в неизвестности. В этом нет никакого смысла, но чувство потери окутывает меня, зная, что его больше нет рядом. Я упрямо вздергиваю подбородок и позволяю темноте пещеры поглотить меня целиком.

С каждым сделанным шагом, меня захлестывает новое ощущение. Странные звуки эхом отражаются от влажных каменных стен.

Раздаются резкие щелчки, затем гневные крики, леденящие кровь вопли о помощи, а затем полная тишина. Странно, но тишина наваливается, как тяжесть, опускаясь на плечи, пока каждый шаг не превращается в тяжелую борьбу. Ноги кажутся мешком с камнями, и я толкаю их вперед, все глубже в темноту без признаков приближения света. И тут звуки начинаются снова, только на этот раз они ближе.

Глубокое рычание вибрирует в сознании, отдаваясь рикошетом справа налево, слева направо, а затем острое жало царапает по всей длине позвоночника. Спина выгибается, ладонь взлетает и прижимается к груди, а сердце бьется в десять раз быстрее, чем раньше. Если бы я не была мертва, технически говоря, я бы поклялась, что у меня сердечный приступ. Боль настолько реальна, и настолько ужасна. Затем, еще раз, тишина.

Опасаясь того, что может последовать дальше, я не решаюсь пошевелиться, но какие бы духи ни обитали в этой пещере, они явно мне не нравятся.

Ветер налетает сзади, и мне приходится либо делать шаг, либо падать плашмя, поэтому я переставляю чертовы ноги, ставя одну перед другой, и снова все становится только хуже.

Приглушенные крики и произносимые шепотом слова больше не являются отдаленными звуками.

Они ‒ маяки, эхом отдающиеся вокруг и поглощающие меня целиком, когда реальность вокруг рушится.

Изображения мелькают на стенах, когда все тело сотрясается. Я воспринимаю их, словно наблюдая за каруселью полароидных снимков, проносящихся через проектор.

Я на хоккейном матче Бена… Смотрю на Найта и его братьев через арену.

Я целуюсь с Синнером, думая, что он Найт, на вечеринке.

Я сижу на коленях Ледженда, пока Синнер притворяется Найтом, его язык трахает мой.

Я лежу на спине, обнаженный Найт нависает надо мной.

Я бегу, Найт ловит меня, и просыпаюсь в Рате.

Сражаюсь с ним.

Ненавижу его.

Связь, пробуждающаяся к жизни в моей груди.

Нуждаюсь в нем.

Желаю его.

Собственнические прикосновения Найта, его нежные слова, сказанные шепотом.

Резкий взгляд королевы и суровая открытая правда.

Ненависть и отвращение Найта.

Мой побег.

Мое общежитие.

Бен… окровавленный и бездыханный, безжизненный у ног человека, которого судьба назвала моим.

Я падаю на колени, потому что сухость в горле ощущается так, словно я проглотила наждачную бумагу. Острый вкус рвоты поднимается по горлу, когда кислота выплескивается из желудка на влажную землю подо мной.

Я рушусь, боль и печаль угрожают поглотить меня целиком, когда все сразу возвращается.

Согласие Найта обернулось местью.

Я сломлена в камере, в которую меня поместили так называемые люди.

Визит короля.

Министерство.

Мягкие руки Найта и прерывистый шепот. Его случайная, безошибочная любовь и полное принятие.

Его притязания.

Он позволил мне уйти…

Я кричу в темноту, образы обрываются последней картинкой на стенах, только эта не из моих воспоминаний, а из его.

Это Найт на коленях, один в своей комнате, мечтающий найти способ быть моим.

Еще больше рвоты выплескивается из меня на землю.

Ненависть и замешательство создали ядовитый коктейль, из-за чего мне хочется повернуть назад и броситься с обрыва, на который меня высадили, который привел меня к этому моменту, но духи не позволяют. Я вошла в их пещеру, и они хотят, чтобы я вышла.

Я снова иду вперед, несколько раз падая, когда колени хрустят и царапаются о твердую землю. Кожа на трескается, но мне все равно. Мне нужно выйти.

Как раз в тот момент, когда я уверена, что боль слишком сильна, что я не могу ее вынести, и она сама по себе убьет меня на месте, там где я ползу, в конце появляется свет, фигура женщины затеняет его.

‒ У нас новенькая! ‒ кричит она хриплым голосом.

Мое тело падает, мышцы слабеют, когда она проникает в пещеру. Ее руки хватают меня за плечи, и она вытаскивает меня из глубин того ада, из которого сделана эта пещера.

Девушка стоит надо мной, склонив голову набок, за ее спиной ярко светит солнце, которого я не видела уже несколько дней.

‒ Добро пожаловать на Остров Изгнания.

Я была права.

Это Остров Изгнания, куда бросают нежеланных Одаренных.

Но я не должна этого знать.

То, что я читала ту книгу, не было настоящим воспоминанием.

Это была подделка, которую дал мне Найт, когда украл у меня правду.

Я хочу разозлиться, но копаюсь глубоко внутри, ищу эту ярость, умоляю прийти, но не могу ее ощутить, и от этого меня снова начинает тошнить.

Кого волнует, сделал ли он это, чтобы украсть мою боль и исправить то, что сломал.

Это неправильно. Он убил моего лучшего друга, потому что думал, что я убила его сестру.

Я должна была ненавидеть его, но я не знаю как.

Больше нет.

Не после всего.

И