Читать книгу - "Зеркала - Мария Николаевна Покусаева"

Ренар покачал головой в ответ.

– Обычно люди этого города слишком заняты праведными трудами, чтобы так самозабвенно развлекаться, Мари, – ответил он с мягкой улыбкой. – Но близость праздника требует веселья. Не знаю, как у вас, а здесь рубежом года считается самая долгая ночь. – Он проводил взглядом мелькнувшую рядом с нами фигуру и наклонил голову ко мне. – Солнцестояние.

– Я знаю, как это называется, – нервно огрызнулась я.

Ренар не стал придавать моему тону особого значения.

– В Йарне в декабре – коньки, венки на дверях и печеные яблоки, – продолжил он доброжелательно. – В столице – балы и приемы. Там, где я вырос, пекли пряный хлеб в подарок добрым соседям. Везде свои обычаи. Если ты вдруг захочешь посмотреть на здешние, – его лицо приобрело крайне хитрое выражение, – я уговорю Кондора на пару веселых вечеров.

Я промолчала, глядя вдаль, на синеющие силуэты гор.

– Ему тоже будет полезно, – сказал Ренар задумчиво.

– А если я не хочу?

Тени удлинились, часть облаков окрасилась в бледно-розовый цвет.

Я не повернула головы к собеседнику.

Ренар тяжело вздохнул.

– Тогда я постараюсь возродить в тебе дух авантюризма и тягу к развлечениям, – сказал он с какой-то почти неестественной беспечностью.

Я подумала, что когда веселье становится твоей обязанностью, развлекаться как-то не хочется. Но не произнесла этого вслух.

Глиняная чашка в руке начала остывать.

Мне показалось, что в нашем молчании появилась неловкость иная, не та, которая была вызвана этими моими странными наблюдениями за улыбками, взглядами, теплом рук и всем остальным. Я знала, что разговор может повернуться в сторону, в которую я не хотела смотреть.

И он повернулся.

– Нам нужно было познакомить тебя с Герхардом, – сказал Ренар совсем другим тоном. Его голос звучал приглушенно. – Это что-то вроде… официальной части.

Я угукнула в ответ, дав ему понять, что слушаю и не собираюсь перебивать, сбегать или уходить от темы.

В конце концов, мне, ура, рассказывают, что к чему.

– Он… не самый приятный человек в мире, – добавил Ренар, рассматривая свою ладонь – без перчатки.

Перчатка сейчас лежала у него на колене.

– Я заметила.

– Издержки профессии. И положения. И, наверное, просто особенности характера. Так или иначе – теперь он знает, что у нас есть ты.

Я посмотрела в сторону девушек. У одной из них была прекрасная белая коса, тяжелая, до талии. Другая носила ярко-красную юбку. Третья…

– И что, – спросила я. – Теперь мне нужно ждать толпы паломников к вратам волшебного замка?

– К счастью, нет.

Наши взгляды встретились, и я поняла, что сейчас Ренар настолько серьезен, что почти не похож сам на себя.

– А как же избранная, все дела? – я иронично усмехнулась.

Он в ответ сощурился и словно бы вытянулся вперед, став в этот момент действительно похожим на лисицу:

– У твоей игры чуть другие условия, моя хорошая. Твоя избранность, как ты назвала это, нужна с весьма определенной целью и не для того, чтобы они все, – он кивнул в сторону толпы, – знали о ней и пользовались ею. Тем более что ты вряд ли можешь дать им что-то действительно полезное. Или думаешь так. Я не прав?

Я уловила в его словах очень легкую, но все-таки издевку.

Знай свое место, вот что это было. Не те чары, которые усаживают тебя на стул, лишая воли, а легкий щелчок по носу, сбивающий спесь – или уверенность в собственной важности и нужности, как посмотреть.

Я могла только согласиться и отвести взгляд в сторону, потому что мне действительно нечего было дать кому-либо.

«Действительно, – подумала я, – кому нужны избранные вроде меня? Ни магии, ни волшебных даров, ни интеллекта, нужного, чтобы обыграть кого-нибудь очень важного и хитрого в шахматы, ни небесной красоты или способности обращать людей в истинную веру одним движением ресниц». Я была беспомощна настолько, насколько это вообще возможно, и, пожалуй, мое счастье, что рядом со мной оказалась парочка взрослых мальчиков, настроенных доброжелательно.

Пусть и не слишком честных. И не очень сдержанных.

– Дело в том, – продолжил Ренар, когда горстка местных парней прошла мимо нас, и вокруг снова образовалась пустота. – Что кое-кому очень влиятельному очень нужно укрепить свое влияние. Получить еще один козырь и спрятать его в рукаве. И он готов на многое ради этого. А кое-кто очень умный и любопытный достаточно амбициозен и нагл, чтобы по доброй воле лезть в глубину знания. Ты же понимаешь, о чем я?

Я помотала головой.

Ренар вздохнул и не стал объяснять:

– Значит, поймешь чуть позже.

Он протянул руку, ту, с которой снял перчатку, и взялся за мою ладонь. Осторожно, словно я могла вырваться и убежать.

– Птица вчера поступил очень… некрасиво и неосмотрительно, – сказал он вкрадчиво. Таким тоном, за которым чувствуется и второе, и третье дно, и то, что сейчас тебя начнут очень, очень убедительно уговаривать сделать все так, как надо кому-то. Кому-то, но не тебе, потому что ты не знаешь, как вообще тебе быть и что делать. – Я не прошу тебя понимать его и тем более прощать ему это. Но выслушай его, пожалуйста, потому что это в твоих собственных интересах.

– Иначе – что? – спросила я, глядя ему в глаза. – Мне велят идти в комнату и сидеть там, пока не пойму, в чем была не права?

Он приподнял бровь, видимо, не ожидая такого отпора.

– Здесь и сейчас ты права во всем, кроме упрямства, – сказал Ренар. – И никто не собирается сажать тебя под замок, ты слишком важна. Но, поверь, быть марионеткой, которую дергают за ниточки и убирают в шкаф, когда она не нужна, куда хуже и неприятнее, чем быть партнером в игре.

– И чем же я так важна, если при этом я совершенно бесполезна?

Кажется, я снова попала в цель.

Ренар улыбнулся, довольный, как поймавший мышь кот.

– А вот об этом, милая, – сказал он. – Лучше спросить не меня. Вдруг я что-то напутаю?

Я широко распахнула глаза, потому что не ожидала от него, такого честного и прямого, от него, заставляющего меня думать и задавать правильные вопросы, подобного выверта.

Стало сумрачно, словно бы солнце закрыла туча.

Точнее, туча была ни при чем – само солнце, наконец, достигло кромки гор и зацепилось за одну из вершин.

– Пойдем. – Ренар встал и протянул мне руку. – Заберем нашего волшебника, пока он не превратил господина Оденберга в большую надутую жабу. Очень хочу попасть в замок до темноты, а то тропа там такая, что ноги переломать можно.