Читать книгу - "Высшая степень обиды - Тамара Шатохина"

Настроившись на музыку и поймав такт, я медленно повела бедрами, протягивая партнеру левую руку, а он перестал улыбаться и шагнул мне навстречу…

Кизомба это спокойный и плавный танец. Если в основе ритма вальса лежат три такта, то здесь музыкальный размер – четыре. Каждые четыре такта начинается новая музыкальная тема, новый танцевальный эпизод, и все это очень неспешно… почти томительно медленно. Здесь нет такого тесного соприкосновения бедрами, как в бачате, когда партнерша буквально елозит на бедре танцора, или трется о его причинное место задом. Зато есть прикосновения грудной клеткой. Партнер ведет, подаваясь ею вперед или отстраняясь, направляя танец... потому что, как и танго, это, во многом, танец-импровизация.

Ровная гордая шея, медленные плавные движения на «мягких» ногах, иногда близко друг к другу, очень близко… Тогда моя левая рука ложится на крепкую шею мужчины, а его – обхватывает почти всю мою спину. Горячее дыхание в висок и… удивительная пластика! Волнообразные движения на шагах в его исполнении безупречны, вращение бедрами мягкое… солидное, что ли – только намек, легкое покачивание. И он не жмется ко мне, даже если во время танца появляется такая возможность, но каждой своей клеточкой я чувствую это расстояние между нами – оно на грани того, что я могу позволить. Все-таки нервы, наверное...

Кизомба всегда остается в рамках приличия но, в любом случае, зрелище это увлекательное и эротичное. Оно нечаянно отсылает воображение к медленному, неспешному и чувственному сексу. И только в кизомбе уделяется так много внимания пластике корпуса партнерши…

Нервы у меня на пределе или это настоящий гипноз? Музыки и ритмичных движений в такт ей?

Мягкие, почти крадущиеся, короткие и длинные шаги – от него… к нему… вместе… Касаясь моей туфельки, своей стопой он медленно направляет в нужную сторону мой шаг. Мои бедра и зад почти постоянно в движении – мягко, округло, завлекающе… И это заводит... почему это так заводит меня сейчас? С Андреем я разучивала движения и просто танцевала, а в этом танце я живу, ощущая себя Женщиной...

И вдруг...! На самом пике наслаждения танцем… чертов Лара выставляет колено и буквально сажает меня к себе на бедро – как в бачате.

– С-с-с… самка с-собаки… – шиплю я по-русски почти со свистом – от неожиданности, возмущения и бессильной ярости перехватывает дыхание. А он так же почти невыносимо медленно – на все четыре такта и не отводя от моих глаз пристального взгляда, возвращает меня в исходное. И сразу же, не прерывая движения, уже сам склоняется надо мной, и слегка шевельнув бедрами напоследок, тоже тихо шипит мне в ухо по-русски:

– С-скорее – кобель…

Или мне это кажется – потому что... с-сука! Этого просто не может быть – такого откровенного, просто вопиющего бесстыдства и наглости! Становится душно, кровь приливает к щекам, бросает в жар всю, а его рука медленно и плотно опускается по моей спине и уверенно ложится на полоску голой влажной кожи между топом и штанами и сжимает – сильно, чтобы я точно ощутила это. Последнее вращение бедрами – широко и зло, с желанием отпихнуть его от себя… музыка стихает и зал взрывается аплодисментами.

– Все. Убери свои… руки, – вежливо улыбаясь, почти спокойно говорю я на русском. Вырываться и скандалить сейчас было бы дико. Он моментально отпускает мою талию и делает шаг в сторону. Чуть склоняет голову, благодаря за танец и соглашается:

– Как скажешь, – по-испански.

И почему в этих словах мне слышится угроза? Что-то вообще не так – будто время растянулось или реальность трансформировалась во что-то непонятное – я с трудом верю во все происходящее. Пока иду к столику, несколько раз глубоко вдыхаю, чтобы успокоиться и, не дай Бог, не совершить что-нибудь нехорошее – выругаться сквозь зубы по-флотски, например. А то и вполне внятно и прямо выдать что-нибудь наподобие – вы сука, мичман! То есть – Лара... И эта мысль вдруг отрезвляет и успокаивает. Я успокаиваюсь. И даже мирно протягиваю руку, которую этот амиго требует для благодарного поцелуя. В свою очередь ровно благодарю его за танец и он, наконец, уходит...

Папа помог мне надеть пиджак, и помощь эта оказалась кстати – тот никак не хотел натягиваться на влажные предплечья. Ноги гудели от каблуков, а в подзабывших тренировки мышцах чувствовалась усталость... Я уже предвкушала завтрашнее утро и все прелести крепотуры. Поясница еще... в самом начале танца я чувствовала застойное напряжение, потом будто бы разогрелась и разработалась, а сейчас казалось, что вильну еще разок бедрами и беспощадно намятый позвоночник высыпется прямо в трусы. На адреналине все это как-то сошло, но сейчас уже давало о себе знать... Старею?

И тут папа очень удачно спросил: – Может, пойдем уже?

– Та да… что тут уже ловить? – так же тихо согласилась я, – размялись, поели…, а ты, кстати, уже ел горячее?

– Я же кино снимал, – удивился он, – никогда не думал, что ты так умеешь. Тогда – в школе, был просто детский хоровод.

– В восьмом классе. Это было простенькое ча-ча-ча, и я тогда споткнулась – Артем еле поймал, – вспомнила я концерт, который он смотрел, – последние годы я много занималась – с тренером и сама. Так что – тогда доедаем и домой?

– Наверное, я должен предупредить вас, сеньора Зоэ… – замялся почему-то Агустин Ортис, – сеньор Лара давно женат.

Я пораженно уставилась на него: – А с чего вы взяли, что я строю в отношении него какие-то планы?

– К сожалению, их может строить он.

– Ну, вряд ли я испугаюсь этого на своей земле, но спасибо. Он что – тоже работает где-то здесь?

– Нет, в основном – на Острове и в Москве. Здесь я вижу его очень редко, он сказал правду – его присутствие сегодня действительно случайность.

– Ну, вот и замечательно, – устало ответила я. Хотелось домой и в душ. Мы спокойно поели, папа поблагодарил Ортиса и дружелюбно распрощался с ним за руку, а потом мы потихоньку ушли. Это не привлекло внимания – народ тоже зашевелился, направляясь по своим делам – в туалетные комнаты. А еще где-то здесь, судя по разговорам, действовал Сигарный клуб. В другое время было бы даже интересно подробнее послушать о тяге, древесных тонах, какао и перце, которые фоном поигрывают в сигарном дыму. Услыхав такое, даже самой захотелось затянуться разок.

Такси приехало быстро и мечта моя осуществилась тоже быстро. Вымылась в душе, сразу простирнула в тазике топ, сняла алый лак с ногтей, стойкие тушь и помаду, расчесала влажные волосы и накинула на ночнушку папин халат. Зашла к нему на кухню. Он оглянулся на меня и тяжко вздохнул:

– Зойка, чувство самосохранения у тебя на нуле.

– Папа, да не выдумывай ты! – присела я рядом с ним, – ты что – заметил мужской интерес? Зря… Я его зацепила своим взглядом на их танцы, бросила своего рода вызов. И даже если он случайно не заметил, какие фемины там дефилировали… я же на своей земле?

– Па-атриотизм только приветствую, а-а твой дурной оптимизм – от недостатка информации, – нервничал папа, – мы его совсем не знаем и этого Са-авойского – тоже.