Читать книгу - "Ради тебя одной - Иосиф Гольман"

– Да ты просто задом зарабатываешь, – съязвил Орлов. Ефим аж рот раскрыл: обычно именно Сашка был объектом его неделикатного юмора. Но признал, что сказано в тему.

Самое забавное, что эти мелкие и нерадостные поначалу эпизоды сделали как раз то, что сейчас было нужно Береславскому: позволили не быть покорной пешкой в навязанной ему игре.

Последний раз он сумел определиться буквально за пару минут до конца путешествия. И опять – в жилу. На стене дома увидел огромный рекламный щит с изображением ухмыляющегося дебильного человечка. Этот урод, родившийся в трудный для креатора Пети момент его творческой биографии, предлагал всем окружающим услуги сотовой связи. Именно так: макет этого щита делал «Беор». Печать, правда, тогда схватить не удалось: заказ перебили хозяева нового гигантского плоттера. Их пятиметровый мастодонт, запечатывавший баннерную ткань сотнями квадратных метров в час, обошелся владельцам в бешеные кредитные бабки, и хозяева откровенно демпинговали, разваливая и без того просевший рынок широкоформатной печати.

«Сколько же рекламных щитов было в тендере?» – мучительно вспоминал Ефим. Да, точно. Их было семь! Значит, не придется бегать по Москве месяцами, чтобы узнать, куда его привезли. «Если, конечно, меня отпустят», – с вдруг вернувшимся ужасом подумал Береславский.

Машина дважды почти без разрыва повернула налево («Угловой дом», – предположил пленник) и явно поехала вниз: в щелке, куда еще раз умудрился заглянуть Ефим, сначала потемнело, а потом дневной свет сменился электричеством. «Мы в подвале», – понял он.

«Ауди» остановилась, а про Ефима, похоже дело, забыли. У него уже затекли все члены, а ни одна скотина им не заинтересовалась. Вот этого Береславский никак не ожидал. Он было собрался колотить скованными руками по железу, как вдруг послышались тяжелые и уверенные шаги. Замок щелкнул, крышка откинулась.

– С приездом, Ефим Аркадьевич! – приветливо сказал высокий статный молодой человек. Открытое лицо, приятная улыбка. Карлика, так напугавшего Береславского, рядом с ним не было. – Давайте я помогу, – сказал благодетель и протянул руку.

С его помощью, хотя и с большим трудом, Ефим выбрался из багажника, однако не устоял на затекших конечностях и свалился прямо под ноги встречающему.

– Что ж вы так, – укоризненно улыбнулся тот. – Еле на ногах стоите, а с такими серьезными людьми решили ссориться.

Он помог ему встать и, пока Ефим машинально пытался сквозь скотч сказать «спасибо», резкой подножкой снова сбил Береславского с ног! Ефим упал, больно ударившись локтем и ухом. Молодой человек внимательно изучал состояние духа гостя. Затем несильно пнул его носком ботинка. Прямо в лицо. Ефим языком ощутил кровь на губах.

– Это чтобы чувствовали, куда попали, – объяснил тот Береславскому. – Почувствовали?

Ефим кивнул. Почувствовал. За последние три дня он получил по морде больше, чем за последние тридцать лет. Как ни странно, страх почти исчез. В мозгу зажглись тупое упрямство и упертость, в свое время делавшие рыхлого и неспортивного подростка опасным соперником в уличных драках. Береславский прикрыл глаза: боялся, что они его выдадут. Пусть думают, что он по-прежнему залит страхом.

– Ну и хорошо, – даже обрадовался Вепрев. Ему был дан приказ пугнуть придурка, но что-то подсказывало Константину, что не стоит навсегда портить отношения с этим неуклюжим джентльменом.

Он помог Ефиму встать, открыл замок наручников. Ефим растер затекшие ноги и только после этого аккуратно разлепил скотч.

– Не обижайтесь, – неожиданно для себя самого сказал Вепрев. – Это только чтобы вы поняли. Так целее будете.

– Спасибо, я понял, – спокойно ответил гость. – Но будет правильнее, если для объяснений вы станете больше использовать слова.

Вепрев несколько принужденно засмеялся. Ему действительно не хотелось лично участвовать в экзекуции или, не дай бог, ликвидации Береславского. Одно дело закопать в грязи урода Блондина, о котором никто и никогда не спохватится, и другое – журналиста, обросшего за годы работы связями и возможностями. Этому толстяку трудно будет исчезнуть бесследно. Константин, упаси бог, не боялся Береславского. Просто не искал лишних проблем, которые в отдаленной перспективе могут оказаться трудноразрешимыми: в конце концов, уважаемый Анатолий Алексеевич не вечен.

– Я думаю, мы поладим, – сказал Вепрев.

– Посмотрим, – ответил Ефим. Он с удивлением обнаружил непонятное усиление своей в общем-то незавидной позиции.

Молча они вышли из подвала на внутреннюю лестницу, поднялись по ней на два пролета, прошли одиннадцать шагов по коридору – Ефим считал, – повернули налево, еще раз налево и опять оказались на лестнице. Один пролет – и они на площадке без окон. Что-то подсказало Ефиму, когда он поднимался по ступенькам, что зеленая стена справа была внешней. Больно холодная. И наверное, торцевой: слишком короткая.

«Похоже, рекламный щит с дебилом – на ней», – предположил пленник, сопоставив все передвижения.

И еще одна странная деталь: значительная часть этой стены казалась тоньше базовой, несущей. Можно подумать, что это был заложенный в полкирпича проем бывшего огромного окна – метра в два с половиной в высоту и шедшего почти от пола, а в ширину немногим меньше самой стены. Ефиму даже иней почудился в уголке, где бывшее окно – если, конечно, он прав насчет окна – сопрягалось с капитальной стеной. И что странно – евроремонтом в этом здании даже не пахло. «Чего у них тут так бедно?» – недоумевал он. Хотя подземный гараж, наверное, стоил немалых денег.

Зачем Береславский занимался столь несвоевременными исследованиями, он и сам бы не смог объяснить. Просто нужно было занять мозг. Вот и занял. И еще: изучая логово врага, он не просто шел на заклание, а как бы вел свою – осмысленную, направленную против этих вонючих гадов – разведдеятельность. Кто знает, какая информация понадобится в предстоящей войне? А в том, что война предстоит, он уже не сомневался.

Они повернулись спиной к торцевой стене с бывшим окном, прошли мимо небольшого, оставшегося справа, у примыкающей стены, стола секретарши (у Ефима немного отлегло от сердца: вряд ли его здесь будут убивать). Та улыбнулась Вепреву, не обратив никакого внимания на гостя с окровавленными губами. И они уперлись в обшитую по-старинному, дерматином, дверь кабинета.

Вепрев глухо постучал и, не дожидаясь ответа, открыл ее.

Кабинет был невелик. Прямо перед вошедшими – кожаный небольшой диван, правее, ближе к стене («Тоже с заложенным окном», – отметил Ефим), большой дорогой стол красного дерева. За ним, лицом к входящим, хозяин. «Лицом к щиту», – непонятно зачем сделал очередную зарубку Береславский.

– Здравствуйте, здравствуйте, Ефим Аркадьевич, – произнес человек, известный половине страны. – Очень рад вас видеть.

– Не могу сказать того же, – честно признался гость.

Хозяин кабинета нахмурился:

– Похоже, Ефим Аркадьевич, вы все-таки не отдаете себе отчета, во что вляпались. Присаживайтесь, пожалуйста, – указал он рукой на кожаное кресло напротив.