Читать книгу - "Черный Лев - Джуд Деверо"

Ранулф расплылся в улыбке:

– Девчонку, которая заставила прийти к ней прямо в кольчуге, нельзя назвать чувствительной дамой.

Она обхватила его за шею и неистово стиснула.

– Нет, боюсь, рядом с тобой я забываю, что родилась благородной дамой. – И, принимаясь целовать его, добавила: – Сейчас помогу тебе снять все это, а потом мы вернемся домой. Может, я даже искупаюсь с тобой в одной лохани.

– Приятная мысль.

Она помогла ему стянуть кольчугу, и он тут же притянул ее к себе.

– Ты так и не объяснила причину своего гнева. Ты ведь сердилась на меня? Не отрицай: я слишком хорошо тебя знаю.

– Нет, но причины теперь не важны. И гневу, и причинам теперь пришел конец. Ты со мной, а остальное не имеет значения.

– Я превратился в слезливую старуху, с тех пор как взял тебя в жены. И теперь постоянно волнуюсь по любому пустяку. Но уверен, что твои беды не кончатся, пока ты не расскажешь, что случилось. Неужели я столь грозен, что не стою твоего доверия?

– Нет. Ты стоишь и большего. Дело не в этом, и не спрашивай меня ни о чем. Главное – мы вместе, и большего мне не нужно.

Ранулф поцеловал ее в лоб, и хотя не совсем понял смысл ответа, решил пока не допытываться. Зато он долго держал жену на расстоянии вытянутой руки, изучая ее тело. Груди чуть пополнели, живот отвердел и слегка округлился. Он провел ладонью от шеи до развилки бедер.

– Надеюсь, я заслужила твое одобрение и ты рад, что совершил выгодную сделку.

Он проигнорировал ее саркастический тон:

– Я думал, что беременные женщины часто болеют. Но, похоже, мой сын заботится о тебе.

Лайонин пожала плечами:

– Некоторых действительно тошнит по утрам. Я рада, что не отношусь к таковым. Мне и без того хватает забот с таким мужем.

– Я человек славный, доброго нрава и никогда не давал тебе причин волноваться.

– Да, это я сама навлекаю на себя всяческие неприятности.

Ранулф снова нахмурился. Подобная покорность беспокоила еще больше, чем гнев. Он рывком притянул ее к себе, почти напуганный странными словами.

– Я готов выслушать все о твоих бедах.

Он все крепче сжимал объятия, пока она чуть не задохнулась.

– Может, ты желаешь другого мужчину?

Лайонии не помнила, как вырвалась и изо всех сил ударила его кулаком под ребра.

– Твой ничтожный мозг способен только на подобные мысли! Я не удостою тебя ответом! Атеперь одевайся. Мы возвращаемся домой.

И когда он с самодовольным видом отвернулся, не смогла не съязвить напоследок:

– О каких мужчинах идет речь, когда ты забрал всех красавцев в свою стражу!

Но тут он так отчаянно вцепился в ее запястье, что она поморщилась от боли. На глазах выступили слезы.

– Ранулф, мне больно! Я пошутила, неужели не понимаешь? И зачем мне другие мужчины? Отпусти меня, олух ты этакий!

Он разжал ее руку и пристыженно улыбнулся:

– Наверное, я не в силах понять некоторые шутки. Я же сказал, что никогда и ни с кем не стану тебя делить!

Ее глаза ярко блеснули.

– А как насчет тебя, муж мой? Мне не придется ни с кем тебя делить? – прошептала она без улыбки.

Он растерялся и удивился:

– Об этом я не подумал. Всегда считал, что для мужчин существуют иные правила, чем для женщин.

– Значит, мои обида и ревность ничего не стоят по сравнению с твоими?

– На это мне нечего ответить. Говорю же, мне впервые пришла в голову эта мысль, – сосредоточенно свел брови Ранулф. – Мы идем на войну, а в лагерях всегда есть женщины. Но какое это имеет значение?

– Но всем женщинам приходится ждать мужей с войны, а рядом обычно находятся мужчины.

– И тебе не все равно, если у меня будут другие женщины?

– А ты? Ты сможешь вынести мысль о том, что ко мне прикасается другой мужчина? Нет, не хватай меня за руку, я и так покрыта синяками. Просто пытаюсь объяснить, что мне не нравится, когда другие женщины дотрагиваются до тебя.

Он схватил ее и поднял над головой.

– Я где-то слышал, что львы берут себе подругу один раз и на всю жизнь. Я – истинный лев. Твои слова новы для меня, и, честно сказать, мне в голову ничего подобного не приходило. Даже король Эдуард .. Нет-, я не стану передавать сплетни придворных. Лучше хорошенько обдумаю эту новую мысль. Но сейчас я ужасно проголодался. Не можем ли мы найти ту уродливую клячу, на которой ты сюда прискакала?

– Лориэйдж прекрасен. Ты просто завидуешь, что он ведет себя смирно только со мной, и ни с кем другим.

– В твоих словах есть доля правды. Я ненавижу всех мужчин, которые смеют приблизиться к тебе, будь то конь или даже птичка. Ну почему ты не можешь ездить на кобылке в яблоках, как все дамы?

– Будь я похожа на остальных женщин, ты не взял бы меня в жены. Я единственная, кто не боится тебя и не кудахчет над тобой. Тебя чересчур избаловали. Интересно, какая мать воспитала подобного сына?!

– Моя мать была настоящей леди, мягкой и тихой. Совсем как твоя матушка. Я не раз видел, как леди Мелита содрогалась при очередной дерзкой выходке дочери.

– И вовсе нет! – объявила она, когда он помог ей сесть на Лориэйджа. – Я всегда вела себя прилично. Просто не могла не поддразнить мужчину, смотревшего на меня с обожанием.

– Не будь я голоден, как лев, заставил бы тебя пожалеть о таких словах, – пригрозил он и, выбросив руку, перетащил ее к себе на седло. – Но все еще впереди. А теперь постарайся ненадолго изобразить леди.

– Быть леди не так интересно, как таять под ласками красивого рыцаря, – хмыкнула она, вертя задом и потеснее прижимаясь к нему.

– Это ты меня соблазняешь. Я…

– Ах, оставь! Я уже слышала, что ты человек славным it доброго нрава. Непонятно только, почему тебя называют отродьем дьявола?

Он провел зубами по ее шее и плечу, посылая холодный озноб по спине:

– Уж не потому, что наглая девчонка то и дело норовит обвести меня вокруг пальца. Знаешь, я всегда был доволен жизнью, но теперь не могу быть вдали от тебя. Ты для меня словно еда или питье, без которых мне не жить. Даже не подозреваешь, как я терзаюсь, когда ты гневаешься! Больше не станешь передавать мне холодные сообщения через гонца?

– Конечно, буду! Они привели тебя ко мне куда быстрее, чем десятки нежных слов.

– Никакого уважения к обязанностям мужа! Она отняла его руку от своей талии и поцеловала.

– У мужа должны быть и другие дела, помимо войны. Они вместе подъехали к величественным серым стенам Мальвуазена, довольные и счастливые. Когда слуги принесли в их комнату горячую воду, небо за окнами потемнело и начался дождь. В очаге разложили небольшой костер, чтобы прогнать сырость.