Читать книгу - "Порочен, как грех - Джиллиан Хантер"

Остальные, казалось, были довольны уже тем, что вернулись домой, к мирной жизни. Голова у Гейбриела была слишком занята, чтобы он мог хорошо проводить время. Ему уже наскучил фараон, в который он выигрывал. Его кузены Дрейк и Девон вообще не играли, они разговаривали о политике с членами кабинета. Заядлые игроки появились позже, к ночи. Это было обычное время, в которое и сам Гейбриел прежде являлся сюда.

Но теперь он как раз завершил игру и распределил выигранные три тысячи фунтов стерлингов между своими друзьями. Карточный шулер, которого он обыграл, принял свой проигрыш молча, глядя без всякого выражения на Гейбриела из-под широкополой соломенной шляпы. Гейбриел никогда прежде не играл с ним, но один из его друзей сказал, что этот человек постоянно выигрывает и что он шулер. Это был бывший военный врач Йоркширской армии, который водил дружбу с буйной компанией недовольных солдат.

– Я пойду к Бруку выпить кофе! – крикнул Гейбриел Дрейку. – Здесь мне больше нечего делать.

– Подожди, – откликнулся Дрейк. – Мы все пойдем.

– Встретимся там, – сказал Гейбриел, помахав, рукой. – Мне нужно пройтись.

На самом деле ему нужно было побыть одному, чтобы поразмыслить над ночным происшествием.

Это была, наверное, последняя ночь, проводимая им на лондонских улицах, по крайней мере с целью развлечься. Потребность в подобных развлечениях умерла такой естественной смертью, что он и не заметил, что ее уже нет. В прошлом он мог играть полночи, съесть бифштекс и рыбу в «Ковент-Гарден», а потом еще провести часок в Воксхолле. Существовали клубы, пари на бегах, ужины гурманов и хорошенькие женщины, охотно предоставляющие свои будуары любому повесе Боскаслу. Он наслаждался приключениями.

Но теперь его не соблазняло ничто из того, что он любил прежде. Даже когда он перешел улицу и группа старых товарищей-офицеров окликнула его из кареты, приглашая пойти с ними на Бонд-стрит поесть омаров, он только рассмеялся и отмахнулся.

В теперешнем настроении он не составит им приятное общество.

Он убедил себя, что его вовсе не волнует то, что братья бросили его. В детстве он не мог простить им этого – и тогда, когда его отчим сломал ему руку за то, что он привел в дом бродячую собаку, и тогда, когда этот человек ударил его мать по лицу за то, что та встала на его защиту. Но он вырос, побывал на войне, стал игроком, который живет проигрышами других людей. Он никогда не делал зла тому, кто не напрашивался на неприятности. Даже в том мире, где он вращался, существуют правила игры.

Элетея выбрала его, и он сделал свой выбор – ушел прочь из той жизни, которая рано или поздно убила бы его. Он и его жена будут вместе растить детей и чистокровных лошадей и приводить бездомных собак и даже заблудших мальчишек в свой дом, когда им заблагорассудится. А если он умрет молодым, как умер его отец, он уверен, что его родственники Боскаслы будут опекать его жену и детей после того, как его не станет.

Он мужчина, а дни буйной юности и безответственности миновали. Ему дали шанс оправдать те надежды, которые его родители когда-то возлагали на него. А мысли об отмщении, прежде воспламенявшие, больше не казались стоящими усилий.

Вот то, о чем он мечтал до тех пор, пока несколько часов назад в его жизни не появился брат.

Внезапно Гейбриел снова ощутил гнев, в нем проснулись демоны, и воспоминания, которые, как ему казалось, были похоронены, ожили вновь, чтобы мучить его. Гейбриел вспомнил, как отчим выплескивал ему в лицо ведро грязной воды, когда ему случалось проспать, или подносил нож к блестящим черным волосам его матери, потому что какой-то деревенский житель сделал ей комплимент на рынке, как книги, которые Гейбриел приносил домой из школы, сгорали в камине. Вспомнил жестокие насмешки над смертью его отца и свои попытки удержать слезы.

Он был один. А братья исчезли. Старший уехал еще до того, как умер отец, но Себастьян и Колин могли бы остаться. С какой стати он должен защищать Себастьяна? Почему он не выдал этого дрянного негодяя властям? Гейбриел ничего ему не должен.

И ничего не хочет от него.

Он свернул за угол, поняв, что оказался не на Сент-Джеймс-стрит, а в переулке, ведущем на Пиккадилли.

И что он не один.

Трое мужчин в темном и два экипажа, стоящих у края тротуара. Мужчины были слишком хорошо одеты, чтобы быть грабителями, и слишком усердно притворялись, что не замечают его приближения.

Гейбриел бросил взгляд на улицу. Шоколадная лавка была давно закрыта; в другую сторону неторопливо шел какой-то пьяница.

Он набрал побольше воздуха, продолжая идти. Один из мужчин поднял глаза. И Гейбриел узнал его. Военный врач из Йоркшира, хирург, которого он обыграл в игорном заведении. С ним двое высоких молодых людей, оживленно ходящих взад-вперед. Он приметил и дубинку, которую держал в руках один из них, спрятав ее под складками плаща.

Гейбриел пробормотал проклятие и на ходу вытащил нож из сапога. Никаких других экипажей на улице не было. Только потрепанная повозка, запряженная ослом, наполненная тряпками и газетами, – черт побери, неужели это та самая повозка, которая…

Он внимательно посмотрел на пьяницу, сидевшего у колеса повозки; в руке у того болталась бутылка. Почудилось ему или на самом деле глаза их встретились?

Это же не… это Себастьян.

Неужели это заговор? Засада?

Не была ли эта последняя игра ловушкой с самого начала? Какой-то политической интригой? Личной местью, в которой замешана женщина?

Подробности он выяснит позже.

Теперь же нужно реагировать. Он сжал рукоять ножа.

И брата, наверное, он сможет отблагодарить позже – за то, что тот втянул его в стычку с уличной бандой в то время, как послезавтра он должен появиться у брачного алтаря целым и невредимым.

Гейбриел, конечно, понимал, что можно убежать. Он еще мог повернуть назад. Инстинкт говорил ему, что они погонятся за ним, но вряд ли смогут догнать.

По пути ему не попадалась уличная стража с ее остерегающим призывом: «Опасайтесь подозрительных домов». Йоркширский шулер и два его вурдалака были скорее всего чужаками в Лондоне. Гейбриел мог бы броситься через Халф-Мун-стрит и оторваться от них на Пиккадилли. А тут еще заморосил дождь. Нет, уж лучше драться, чем бежать как трус под дождем.

Ему было интересно узнать, какое отношение имеет его брат к этому неаппетитному делу.

Он окинул взглядом улицу; его шаги отдавались эхом в тумане мороси. Фигура, сидевшая у колеса повозки, не шевелилась, явно отрешенная от мира, со спутанными волосами и лицом, замаранным грязью.

«Хорошая маскировка», – с удовольствием подумал Гейбриел.

Одна из карет отъехала к углу и почти растворилась в туманной мгле, а три человека бросились вперед. Первый упал в грязь от удара Гейбриела, а двое других повисли у него на шее и плечах, пытаясь оттащить в проулок за таверной. Мимо пробежала кошка. Где-то наверху на окне, освещенном свечой, опустился ставень.