Читать книгу - "Под знаком Софии - Елена Раскина"

Генерал-фельдмаршал Потемкин вошел в побежденную крепость только на четвертый день. Рядом с князем находились плененный очаковский комендант Гуссейн-паша и графиня Витт. София, с детства привыкшая ненавидеть турок, теперь впервые испытывала к ним пронзительную и уже бесполезную жалость.

«Господь Всемогущий, Царица Небесная! – шептала она. – Разве я этого хотела?!». «Этого, София, ты хотела отомстить – и отомстила…», – отвечала ей не пожелавшая лгать совесть. Гречанка видела разрушенные дома, тела погибших, некоторые – наполовину съеденные крысами, разбитые выстрелами русской артиллерии валы. Она видела несчастных – живых и умирающих, но не видела врагов. Разве это они убили ее отца, мать и отчима, разве из-за них она лишилась дома и родины? В чем были виноваты перед ней эти люди, защищавшие крепость до последнего дома? Гречанка плакала, и Потемкин отворачивался, чтобы не видеть слез той, к чьим ногам он хотел бросить поверженную Оттоманскую Порту.

– Я больше не хочу гибели Турции! – всхлипывая, как ребенок, сказала Потемкину последняя из Палеологов.

– Даже ради матери-Эллады? – с подобием улыбки на скорбно сжатых губах спросил князь.

– Даже ради Нее! – прошептала София.

– Не бойся, Софьюшка, – попытался успокоить любимую Потемкин. – Я обещал небесному воеводе взять крепость малой кровью, но не смог зарок свой держать. На мне – грех. И мне за это умирать в бессарабской степи… Полным сил и жизни.

– Ты умрешь глубоким стариком, – прервала его София, – в окружении наших детей.

– Я не увижу нашего сына, – тихо сказал Потемкин. – Я буду лишь знать, что зачал его…

– Эти жертвы по твоей вине, паша! – гневно обратился Григорий Александрович к бывшему коменданту крепости Озю. – Ты мог приказать своим воинам сдаться в плен и остановить кровопролитие…

– Оставь, князь, эти ненужные упреки, – гордо ответил турок, – я исполнял свой долг, так же, как и ты – свой. Аллаху было угодно, чтобы судьба решила дело в твою пользу.

О былом благополучии крепости Озю теперь напоминали только архитектурные детали и обломки мраморных надгробий, тысячи разнообразных вещей, некогда принадлежавших купцам, ремесленникам и богачам. Обломки посуды, облицовочные плитки, курительные трубки с утонченными орнаментами, с позолотой и клеймами прославленных мастеров, трубки из нефрита и «пенного камня» (мершаума) – белоснежные, резные, инкрустированные крошечными голубыми стеклянными бусинами, которые турки называли «глазами от сглаза».

Валявшиеся в засохшей крови под ногами серебряные монеты победители уже гнушались подбирать – им досталось слишком много турецкого золота. То и дело навстречу попадались запоздалые кучки гренадеров или казаков, искавших среди трупов поживы. Все в перепачканных кровью мундирах, с жестокими, опустошенными взглядами, с раздувшимися от награбленного добра ранцами…

Суворов послал Потемкину полуироническое поздравление с затянувшейся до крайности победой. «С завоеванием Очакова спешу вашу светлость нижайше поздравить. Боже, даруй вам вящие лавры…», – писал генерал-аншеф князю.

За Очаковскую кампанию Потемкин был награжден высшей степенью ордена Святого Георгия и получил именную золотую медаль с изображением его персоны, о чем сама императрица указывала в рескрипте. «…Почтили мы Вас знаком 1-й степени военного Нашего ордена… жалуем Вам фельдмаршальский повелительный жезл, алмазами и лаврами украшенный… и в память оным сделать (приказали) медаль…», – писала своему былому фавориту Екатерина.

В высочайшем рескрипте от 16 декабря 1788 года было написано, что награждается Потемкин-Таврический, князь Григорий Александрович, генерал-фельдмаршал, главнокомандующий армией и флотом, действующими против турок, «в воздаяние усердия к Отечеству, искусства и отличного мужества, с которыми предводительствуя армиею Екатеринославскою и флотом на Черном море и одержав важные над неприятелем России и всего христианства поверхности, предуспел покорить оружию город и крепость Очаков».

Суворов получил в награду… бриллиантовое перо на шляпу ценой в 4450 рублей, Кутузов – орден Св. Анны Первой степени и Владимира Второй степени. Особо отличившиеся офицеры были награждены орденами Святых Георгия и Владимира, а «незаслужившим» их при штурме Очакова «…жаловали мы знаки золотые для ношения в петлице на ленте с черными и желтыми полосами…». Всем офицерам, награжденным этим памятным знаком, сокращался срок службы на «три года из числа лет, положенных для заслужения ордена военного…»

В своем рескрипте Екатерина написала о награждении солдат: «…Нижним чинам и рядовым, на штурме Очаковском бывшим, за храбрость их, Всемилостивейше жалуем серебряные медали…» Медали эти представляли собой необычной формы узкий овал с профилем Екатерины. На оборотной стороне медали была вытеснена девятистрочная надпись: «ЗА – ХРАБРОСТЬ – ОКАЗАННУЮ – ПРИ ВЗЯТЬЕ – ОЧАКОВА – ДЕКАБРЯ – 6 ДНЯ – 1788».

После Очакова Россия одержала еще ряд крупных побед. Снова отличился Потемкин, взявший Аккерман и Бендеры. Крепости эти сдались без боя – князь искупал очаковский грех и, применяя хитрости дипломатии, брал города бескровно.

Екатерина писала Григорию Александровичу: «Знатно, что имя твое страшно врагам, что сдались на дискрецию, едва лишь показался… Спасибо тебе и преспасибо. Кампания твоя нынешняя щегольская».

Теперь Потемкин управлял обширными землями, но принужден был заботиться о снабжении продовольствием войск, устраивал хлебные транспорты через польские области, создавал средства сообщений, неустанно руководил действиями армии, одно крыло которой стояло на Дунае, другое – касалось предгорий Кавказа. Он управлял действиями только что созданного флота и в то же время не упускал из виду дипломатических переговоров с соседями, союзниками и врагами. Графиня Витт повсюду следовала за князем, что приводило в неописуемый гнев императрицу Екатерину. Она решила разлучить Григория с его гречанкой.