Читать книгу - "Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - Татьяна Осипцова"

Эшли, поседевший, немного располневший, но все еще статный, в эту минуту напомнил ей Джона Уилкса. Его серые глаза светились таким же доброжелательным спокойствием, а улыбка выказывала искреннюю радость.

Гэрриэт тоже округлилась после родов. Расцеловав Скарлетт в обе щеки, она тут же потащила ее в детскую, показать главное свое сокровище – годовалую Джудит.

– Она прелестна, не правда ли? – прошептала гордая мать, с обожанием глядя на спящего ребенка.

Скарлетт кивнула, не покривив душой. Русые кудри, длинные темные ресницы, розовые пухлые щечки, ангельски сложенные губки – девочка в кроватке была очаровательна. Будто почувствовав материнский взгляд, она зашевелилась, открыла глаза и тут же улыбнулась.

– Мне пора ее кормить, – потянулась Гэрриэт к ребенку.

– Ты до сих пор кормишь?

– И буду кормить, пока есть молоко. А ты, Скарлетт, спустись вниз. Думаю, вам с Эшли есть о чем поговорить.

«Интересно, он рассказал ей?..» – гадала Скарлетт, спускаясь в холл.

Дети побежали во двор, мисс Питти вышла на крыльцо вслед за ними.

– Ну, здравствуйте, Скарлетт, – вновь протягивая ей руку, проговорил Эшли, и сейчас, без свидетелей, рукопожатие оказалось более долгим и теплым. – Как поживаете?

Скарлетт не сразу ответила, молча прошла к софе, уселась и взглядом предложила Эшли занять место рядом. Лишь после этого вздохнула.

– Вы ведь знаете…

– Да, – сочувственно кивнул он. – Но, насколько мне известно, вашего мужа не нашли, возможно, он все-таки жив? Меня ведь тоже долго считали пропавшим без вести…

– И именно Ретт выяснил, что вы живы и в плену. Нет, Эшли, там такие пустынные места, что оставшись без лошадей можно месяцами бродить и не наткнуться на человеческое жилье. Целый год я отказывалась верить, но…

– Я должен попросить у вас прощения, что отзывался плохо о мистере Батлере. Вы любили его.

Он проговорил это тепло, без всякого намека на былую ревность, на давно прошедшую страсть. Он лишь констатировал, что все проходит в этом мире – и любовь, и ненависть. Скарлетт поняла его и искренне ответила:

– Да, любила. Сильнее, чем вас. И люблю до сих пор.

Глаза ее наполнились слезами, она достала платочек, промокнула их, и обернулась к Эшли.

– Не будем о грустном. Расскажите лучше, как Бо.

– Он в Гарварде. Недавно приезжал на каникулы.

– Простите, Эшли, я обещала оплачивать его учебу…

Он покачал головой.

– Бросьте, Скарлетт, вам было не до этого. И у меня достаточно денег, чтобы дать сыну образование.

– Да, кстати, как ваши дела? Как лесопилки?

– Неплохо. В последние годы в Атланте много строят, доски находят сбыт, но я подумываю продать бизнес.

– Что?!

– Да. И купить какую-нибудь ферму. У нас маленькая дочь, и я хочу, чтобы она росла не в городе, а на природе, среди полей и лесов, как мы когда-то.

– Вы сошли с ума! – возмутилась Скарлетт. – Это же нельзя сравнивать – наше беззаботное детство на плантациях и жизнь на ферме. Кстати, вы не забыли, что фермер из вас никудышный? Это Уиллу по нраву такая жизнь, и Алекс Фонтейн как-то с ней справляется. Но только не вы, Эшли.

– Найму кого-нибудь на подмогу, – добродушно улыбнулся Уилкс.

– У меня такое впечатление, что вы до сих пор витаете в облаках, – в раздражении проговорила она. – Вы имеете успешный бизнес и собираетесь продать его в самые хорошие времена. Да понимаете ли вы, что тот, кому он достанется, окупит расходы за год, а вы за тот же год окажетесь без цента?

Эшли беззаботно пожал плечами:

– У меня есть немного накоплений.

– Вы упрямец, Эшли. И всегда были таким, – недовольно вздохнула Скарлетт, понимая, что его не переубедить и кипятиться бесполезно. – Уверена, вы присмотрели участок неподалеку от Двенадцати Дубов.

– Нет, – грустно проговорил он. – Жить там было бы слишком тяжело. Местечко в другой стороне, под Мэйконом. А вы где решили обосноваться?

– В Чарльстоне. Сестра Ретта выходит замуж. Там дом Батлеров, их родная плантация. Возможно, как-нибудь вы соберетесь навестить нас?

Эшли заверил ее, что они непременно посетят Чарльстон, как только крошка Джудит немного подрастет.

Проведя в Атланте всего сутки, Скарлетт с дочерью отправились в Тару. Пока сопровождаемый шлейфом дыма паровоз спешил на юг, она рассказывала Кэти о родных местах, о своем отце, о матери, о детстве и беззаботной довоенной юности.

В Таре теперь хозяйничала Кэррин. Около двух лет назад они с Уиллом обвенчались.

Скарлетт не могла не признать, что сестра изменилась, ожила. От Кэррин исходило тепло безоблачно счастливого человека. Уилл, немногословный, не любящий выказывать свои эмоции, на жену смотрел с уважением и восхищением. Было заметно: он до сих пор не верит, что судьба на склоне лет столь щедро одарила его.

В имении царила атмосфера спокойствия и созидательного труда. Уэйд превратился в крепкого молодого мужчину. И хотя в чертах его лица можно было заметить сходство с Чарльзом Гамильтоном, характером он скорее пошел в своего невозмутимого наставника. Из разговоров с Кэррин Скарлетт узнала, что сердце сына еще никем не занято, зато шестнадцатилетняя Элла всерьез страдает по Джо Фонтейну. Правда, о предложении речь пока не идет.

Скарлетт подумалось, что будь жива Сьюлин – вечно озабоченная, почти всегда недовольная, – она не выдержала бы в Таре и двух дней, а сейчас с удовольствием гуляла по плантации, разъезжала с Кэти по окрестностям верхом, навещала соседей.

Когда она повела дочь на небольшое семейное кладбище, ей вдруг вспомнились последние минуты сестры. Ведь Сью так и не простила ее… Скарлетт настолько ярко представился взгляд умирающей, будто призывавший ей на голову все кары Господни, что невольно содрогнулась, и холодок давнего страха пробежал по спине. Неужели она потеряла Ретта из-за проклятья сестры?..

Взволнованная, она поделилась своими сомнениями с Кэррин, но та не сумела ее успокоить, лишь только больше разбередила душу разговорами о всевидящем оке и покаянии.

Еще об одном грехе Скарлетт невольно напомнила дочь, на обратном пути в Чарльстон. Под впечатлением от встречи с братом и сестрой, которых прежде почти не знала, девочка принялась расспрашивать:

– Мама, ты вышла замуж за отца Уэйда в самом начале войны, и он сразу ушел воевать? Наверное, тебе очень не хотелось, чтобы он уходил?

Вопрос смутил Скарлетт, и она ответила неопределенно:

– Тогда все мужчины уходили на войну. И Чарльз Гамильтон, и Фрэнк Кеннеди.

– Отец Эллы? А папа?

– Папа в это время был занят другим. Он присоединился к нашей армии позже, когда ему показалось, что без него не обойдутся. Если честно, он бросил меня на дороге и пустился догонять отступающие части.