Читать книгу - "Синдром Настасьи Филипповны - Наталья Миронова"

Суд был закрытый. Воеводину удалось найти «окошко» в расписании работы суда в самом конце апреля. Суд отложил разбирательство громоздкого и сложного дела на вторую декаду мая и согласился в ускоренном порядке рассмотреть простое дело Юламей Королевой. На слушании выступила жена, вернее вдова Головничего, уже вторая (его первая жена умерла при странных обстоятельствах), тяжеловесная казачка с короной из черных кос на голове. Она жаждала крови. Представители вдовы утверждали, что Юламей проявила немотивированную агрессию при знакомстве с Головничим. Ее обвинили в причинении смерти по неосторожности, в превышении пределов необходимой самообороны. Больше ничего наскрести не смогли.

Воеводин тоже даром времени не терял. Он нашел и арестовал Егиазарова, обвинил его в сводничестве. На допросе Егиазаров тут же сознался, что заманил Юламей Королеву к себе в кабинет под нажимом Головничего, которому она приглянулась. Егиазаров подтвердил, что Юламей Королева никогда не соглашалась на контакты с клиентами, хотя ее и раньше приглашали.

— Можно подумать, она святая! — возмущалась вдова. — Голым задом вертеть у шеста она может, а как в койку, так ни-ни!

Представители интересов вдовы в суде выразили ту же нехитрую мысль более дипломатично, но сводилась она к одному: если девушка работает в стрип-клубе, значит, она готова на все.

Вашкевич парировал этот тезис тем же рассуждением, что уже приводил Юле в ту памятную ночь в квартире Софьи Михайловны Ямпольской, хотя и облек его в более дипломатичную форму: девушка из стрип-клуба не подписывается ни на что, кроме танцев у шеста, и это фиксируется в ее договоре с клубом.

Воеводину удалось найти доказательства прямой причастности Головничего к смерти Салям Атиф-Алы и еще нескольких девушек. Оказалось, что Головничий снимал свои подвиги на видео. В суд явился отец Салям, Хамид Атиф-Ала, полный раскаяния за глупую ссору с дочерью и тоже жаждущий крови.

Нашел Воеводин и охранников Головничего, преграждавших Юламей выход из кабинета в ту роковую ночь. На перекрестном допросе Вашкевич доказал им, как дважды два, что, не будь они так ретивы в стремлении угодить своему пахану, он остался бы жив. Припертые к стенке охранники во всем сознались. В сущности, они подтвердили показания Егиазарова: девушка оттолкнула Головничего, он потерял равновесие, упал навзничь и стукнулся затылком о толстый край стеклянного столика, на котором уже была сервирована закуска и выпивка на случай, если бы сделка совершилась полюбовно.

В суд вызвали патологоанатома из Института Склифосовского. Он подтвердил, что Головничий скончался от перелома основания черепа, соответствующего травме, полученной от удара затылком о край стекла пятисантиметровой толщины.

Представители вдовы тут же поинтересовались другими травмами на теле покойного, и патологоанатом показал, что имеются небольшие, безусловно, не смертельные прижизненные гематомы в паховой области. Но подсудимая и не скрывала, что ударила потерпевшего коленом в пах, когда он схватил ее, а потом просто оттолкнула его руками.

Главное, суду удалось установить тот факт, что подсудимая Юламей Королева уже знала, что ее ждет, в тот самый момент, как увидела Головничего с охранниками. Обвинение в превышении пределов необходимой самообороны было снято.

Самым интересным оказался перекрестный допрос вдовы Головничего. Вашкевич хорошо к нему подготовился. Впрочем, он всегда тщательно готовился к судебным баталиям. Здесь под ногами у него была зыбкая почва. Он не мог затрагивать в ходе допроса обширную криминальную деятельность покойного. Как он сам потом объяснил, линия защиты под лозунгом «Туда ему и дорога» была бы непродуктивной. Он сосредоточился только на поведении Головничего в быту и на его сексуальных предпочтениях.

— Согласно брачному свидетельству вы семь лет были замужем за Головничим, Мирослава Григорьевна.

— Раз сказано семь, значит, семь, — буркнула она.

— За это время вы неоднократно обращались в больницы с различными травмами.

— Ну и что?

— С вашего позволения, вопросы буду задавать я. В двухтысячном году, через два месяца после свадьбы, вы попали в больницу с вывихом плеча, переломом ключицы и двух ребер.

— С лестницы упала. За ковер зацепилась.

— Врачи утверждают, что характер травм не соответствует падению с лестницы.

— А что они понимают, эти врачи?

— В две тысячи втором году новая госпитализация. Перелом лицевых костей, в том числе клиновидной и скуловой. Выбиты два зуба.

— Я об дверь стукнулась.

— По утверждению врачей, характер травм несовместим с ударом о дверь.

Она лишь пожала плечами.

Вашкевич столь же скрупулезно перечислил еще несколько травм, полученных в разные годы, включая сравнительно недавний перелом трех пальцев на руке.

Ответы были столь же однотипны. «Споткнулась», «зацепилась», «упала».

— В этот последний раз, как, впрочем, и раньше, врачи зафиксировали у вас на теле, помимо перелома, следы побоев, нанесенных плетью или хлыстом.

— Вы в наши домашние дела не мешайтесь, — рассердилась Мирослава Григорьевна. — Что ж у нас — муж не имеет права жену свою поучить?

— В нашей стране — нет, согласно пункту первому статьи двадцать второй Конституции, предусматривающей неприкосновенность личности. Ну, хорошо, я готов признать, что это дело вашего личного вкуса. А вам известно, отчего умерла ваша предшественница, госпожа Головничая номер один?

— Не знаю, меня там не было. И ее кремировали, так что вы ничего не докажете! — мстительно добавила Мирослава Григорьевна.

— Докажу. У Головничего есть двое детей от первого брака. Они согласились дать показания. К вам у меня больше вопросов нет.

Представители Головничего возмутились: нельзя заставлять детей давать показания против отца.

— Они совершеннолетние, — сказал Вашкевич. — И я их не заставлял. Они согласились добровольно.

Дочь Головничего вкатили в зал слушаний в инвалидном кресле. Его сын рассказал, как отец забил мать до смерти. Ему самому было в то время четырнадцать лет. Он пытался защитить мать, но отец ударил его так, что он отлетел в сторону, а когда поднялся, все было уже кончено. Отец пригрозил, что если он только вякнет, то же самое случится с его сестрой. Брат и сестра были очень близки. Когда ей исполнилось восемнадцать, она попыталась бежать из дома, чтобы развязать руки брату. Отец перешиб ей позвоночник битой.

Она подкатила свое кресло прямо к Юламей.

— Спасибо тебе. Жаль, раньше не встретились.

Юламей Королева была оправдана. Даже причинение смерти по неосторожности доказать не удалось. Помимо всего прочего, выяснилась, что в момент смерти Головничий был пьян: содержание алкоголя в крови больше четырех промилле.

На выходе из зала ее встречали Элла, Даня, которого так и не вызвали свидетелем, Софья Михайловна, Нина, Никита, их общие друзья, сослуживцы и вся служба безопасности «РосИнтел» в полном составе, во главе с самим Рымаревым.