Читать книгу - "Фаворитка месяца - Оливия Голдсмит"

Теперь, если вы, читатель, не провели последние два года в качестве заложника в какой-нибудь враждебной стране третьего мира, вы знаете, как сошлись вместе три такие разные женщины, как Лайла, Шарлин и Джан. Впрочем даже вы, любезный читатель, не знаете, как.

Помните, я рассказывала, что все произошло из-за губной помады. Может быть, это и упрощение, но это правда.

В течение нескольких десятилетий, которые многим показались бы тысячелетием, Хайрам Фландерс подчинялся своей матери. Моника была королевой косметики, председателем Совета Фландерс-Косметикс и боссом своего сына Хайрама. Понятно, что Хайрам ненавидел сильных женщин.

Когда он наконец-то стал президентом, Хайрам начал искать. В отличие от своей матери, он искал не новые типы продукции. В конце концов Хайрам знал, что все барахло, которое они продают, очень похоже между собой. Новоявленный бизнесмен искал возможности сократить расходы на рекламу. Красота продавалась с помощью рекламы, и если можно сохранить нынешний объем и сократить огромный рекламный бюджет, Хайам будет героем для всех.

Для всех, кроме матери. Моника отвергала каждое предложение по сокращению расходов на рекламу. Выглядело это так, будто она сама верит в нее так же, как покупатели. А Хайрам наблюдал дальнейший рост расходов и в то же время все большее дробление рынка. Было двадцать с лишним различных подразделений для очень молодых, не очень молодых, людей средних лет, не воспринимающих себя так, кто воспринимают себя так, и так далее, до бесконечности.

Хайрам впервые заговорил с Ле Мершаном, главой сети, о том, чтобы спонсировать шоу, рассчитанное на телезрительниц всех поколений. Телевидение в отличие от кино имеет большую женскую аудиторию. Хайрам вместе с ответственным за рекламу Брайаном О'Малли рассмотрели эту идею. А Ле Мершан, опасавшийся падения популярности фирмы, проработал эту идею с Саем Ортисом, одним из лучших составителей программ Голливуда. Сай, хотя и неохотно, сообщил ее Марти Ди Геннаро, директору, который никогда не ошибался, но и никогда не работал для телевидения.

Ну, читатель, вас не удивляет, наверное, что большая часть того, что передают по телевидению, имеет целью что-нибудь вам продать. Возможно, вы еще недостаточно стары и не помните, что раньше телевизионщики устраивали программы просто для того, чтобы их смотрели. А потом программу просто называли именем спонсора: Кемпел, Халмарк.

Это еще случается, правда довольно редко. Реклама, ценные бумаги и все такое прочее. Поэтому, когда Моника Фландерс сказала сыну, что потребительский сектор можно обслуживать только отдельно, он решил, что следует найти иной путь.

– Не надо зря тратить время, – фыркнула мать. – Ни одна женщина не будет пользоваться той же помадой, что и ее мать.

Сейчас Голливудом управляют агенты. Агенты контролируют звезд, сводят их с режиссерами и сценаристами, которые тоже являются клиентами агентов, и составляют программы, которые пытаются продать студиям. Агентам с самой большой конюшней звезд завидуют больше всего, больше всего подражают, их больше всего ненавидят в Лос-Анджелесе. А среди всех агентов Сай Ортис вызывал наибольшую зависть, ему больше всех подражали и его больше всех ненавидели.

Сай Ортис вытянулся, откинувшись, в кожаном вертящемся кресле у огромного цвета электрик стола в центре конференц-зала. Он отвернулся от разбросанных на столе фотографий и подошел к окну, выходящему на бульвар Ла Сьенега. Господи, он так устал от этих бестолковых задниц! И не то чтобы Вайнберг или Глик ничего не понимали, ведь оба относятся к числу лучших агентов Лос-Анджелеса. Ортис обернулся к Мильтону Глику.

– Объясняю тебе еще раз, – сказал он. Ортис говорил медленно, и его высокий голос был почти визгливым. – Марта – гений, и Марта нужны три чистых карты. Новенькие денежки. Свежее мясо. Не показывайте мне эти двадцатишестилетние типажи, которые продаются тут и там на голливудском бульваре. Марта нужны новые. А то, что нужно Марта, нужно и мне.

Глик облизал тонкие губы, нервно кивнул, и заскользил пальцами по своим явно откуда-то пересаженными редким волосам с мелкими кудряшками. Сай отвернулся не из деликатности, но, скорее, из-за присущей ему слабости желудка. «Господи, откуда они пересажены? С его спины? Из-под мышек? С лобка? Почему бы этому типу не надеть шляпу, чтобы порядочных людей не тянуло рвать, когда они на него смотрят?» Все молчали, молодые калифорнийские дельцы смотрели на свои ноги, словно ответ заключен не у них в голове, а в промежности. Затем Мильтон прокашлялся.

– Я думаю, это можно сделать, Сай.

– Но не надо обращать внимание на это дерьмо! – рявкнул Ортис, смахивая рукой несколько десятков фотографий улыбающихся красоток 8 на 10. Этим жестом он пресекал многие надежды. Никто из дельцов не двинулся.

Сай Ортис бесспорно был самым могущественным агентом Голливуда и одним из пяти самых могущественных людей шоу-индустрии. Он работал как зверь, до кровавого пота. Многие в Голливуде сделали бы все что он ни попросит, просто так, ради уважения. А теперь Ортис сидел перед компанией идиотов и даже предлагал им плату за помощь.

– Вот видите, – продолжал он медленно, словно разговаривая со слегка неполноценными, – Марта Ди Геннаро никогда не работал для телевидения. Сейчас он собирается делать грандиозное шоу, создает нечто совершенно новое и называет это «спонтанным шоу». Телевидение дает ему карт-бланш.