Читать книгу - "Когда правит страсть - Джоанна Линдсей"

— Все эти годы я думала, что он похитил тебя, чтобы убить, — глухо пробормотала Хельга: первый признак того, что она начинает им верить. Однако все еще была слишком шокирована, чтобы радоваться.

Алана сумела снова усадить Хельгу на диван. Кристоф протянул ей платок вытереть слезы, но сам не сел. Однако, вытерев лицо платком, Хельга положила белый квадратик на колени, не замечая, что время от времени по щеке ползет слеза.

Алана попыталась взять ее за руку, но, ощутив, как напряглась Хельга, сочла за лучшее не делать этого. Она почувствовала себя отвергнутой. Ее короткое ощущение счастья в тот миг, когда она увидела смеющуюся Хельгу, давно померкло. Пока что в этом воссоединении не было ничего радостного. Впрочем, Алана по-прежнему надеялась, что, как только шок пройдет, обе получше узнают друг друга.

Конечно, этому могли помочь объяснения, но Алана сказала только:

— Он действительно хотел меня убить. Но так и не смог и вырастил меня как дочь. Он и сам изменился. Он больше не наемный убийца.

— А был убийцей? — ахнула Хельга.

— Вы так не думали? — вмешался Кристоф.

Хельга немедленно опустила глаза: ей, очевидно, не нравилось смотреть на Кристофа. Он лицо официальное и к тому же был с ней довольно резок.

— Да... — пробормотала она, помедлив, — но это утверждаете только вы, и никто больше.

— Он был мне как отец, — заверила ее Алана. — Все эти годы я была уверена, что мы кровные родственники, что он мой настоящий дядя. Он сказал мне правду только в прошлом месяце.

Глаза Хельги вспыхнули.

— Он все еще жив?

— Да, но...

Хельга с ужасом уставилась на дверь:

— Он здесь, в замке?

Ее страх перед Поппи был очевиден. Страх вместо ненависти к человеку, укравшему ее дочь? Странно...

Алана заметила, что Кристоф тоже хмурится.

— Конечно, вас пугает все, что случилось восемнадцать лет назад, — поспешно заметила Алана. — Но вам ни к чему встречаться с ним. Расскажите о моем отце.

Карие глаза Хельги смотрели на Алану, но в них по-прежнему не было ничего, кроме страха.

— Он был хорошим человеком. Мы не были женаты и года, когда он умер от лихорадки и никогда не увидел свое дитя. — Немного подумав, она добавила: — У него были черные волосы.

— Наконец-то родня с черными волосами! — хихикнула Алана. — Для капитана мои волосы стали настоящим яблоком раздора. — Она кивком показала на Кристофа.

— Почему?

— Потому что я пыталась убедить капитана Бекера в том, что я принцесса, как объяснил мне опекун. Но поскольку ваша дочь считалась блондинкой, никто не заподозрил, что вы можете быть моей матерью.

— Возможно, убийца солгал и ты не моя дочь, — бросила Хельга, больно ранив Алану. Это означало одно: Хельга по-прежнему сомневается... и скорее всего ничего не испытывает к Алане. Трудно осуждать ее за это. И Кристоф тоже думал, что Поппи ей солгал.

— Сначала я тоже так думал, — подтвердил Кристоф, — но останься у меня сомнения, не привез бы ее сюда, с разрешения короля, конечно. Но ваша реакция, Хельга, весьма любопытна.

— Если вы говорите, что она моя, значит, она моя! — рассердилась Хельга. — Но я не чувствую любви к ней, и трудно меня за это винить! У меня отняли ребенка. А привезли взрослую женщину, которая даже на меня не похожа!

— Значит, похожа на вашего мужа?

— В ней нет ничего от мужчины! — фыркнула Хельга.

— Ничего, — согласился Кристоф. — Но возможно, вам следует радоваться, что она так красива.

Хельга как-то странно поглядела на него, прежде чем обернуться к дочери.

— Ты прекрасна, — слабо улыбнулась она. — Пожалуйста, не вини меня за холодный прием!

— О, я не виню, — заверила Алана. — И вполне понимаю вас. Всю свою жизнь я была уверена, что мои родители мертвы. Когда мне сказали, что это не так, я тоже была потрясена. И не сразу поверила. Но опекун поговорил со мной, и стало полегче. А вдруг и вам поможет? Расскажите о нашей семье.

Хельга вздохнула:

— Все уже на том свете. Родители были еще живы, когда я перебралась во дворец, но очень стары. Они родили меня немолодыми. Отец умер в том же году, когда я потеряла свою девочку. Мать переехала сюда, чтобы быть со мной, но скончалась два года назад. Жаль. Остались только ты и я.

— О, что поделать, все мы смертны, — пробормотала Алана и осторожно спросила: — Не можете сказать, почему сделали это? Почему поменяли детей?

Хельга немедленно напряглась:

— Мне приказали никогда об этом не говорить.

— Когда мы поняли, кто такая Алана, — вмешался Кристоф, — король разрешил сказать ей правду и привезти ее к вам, так что она уже знает тайну, которую вы стараетесь скрыть. С ней можно говорить свободно.

Хельга снова заплакала, но теперь Алана понимала ее лучше. Она не в силах вспоминать то страшное время и не чувствовать смертной тоски по потерянному ребенку.

Алана решила сменить тему. Ей совсем не обязательно знать, что побудило ее поменять детей местами. Но может, Хельга не хотела это обсуждать, думая, что Алана страдала в доме убийцы.

— Я вела спокойную безбедную жизнь, — заверила Алана. — Меня воспитывали как английскую леди. Дали прекрасное образование. У меня были слуги, друзья, любящий дядя, по крайней мере я его считала таковым. У меня было все, кроме матери. Так что из-за подмены со мной не случилось ничего ужасного. И я ни в чем вас не виню.

— Я сама себя виню, — жалобно пробормотала Хельга.

— В таком случае почему вы это сделали?

На этот раз вмешался Кристоф, и, возможно, поэтому Хельга ответила сразу:

— Мне стало страшно в почти опустевшем дворце. Король далеко, и никто не приходил навестить принцессу. О ней совершенно забыли. Всего три года прошло с окончания гражданской войны, когда на дворец напали и убили короля Эрнеста. Не я одна думала, что Брасланы могут попытаться силой захватить трон. Слухи об этом ходили еще до того, как женился король Фредерик.

— Вполне понятно, но дворец не остался без защиты, — заметил Кристоф.

— Вы правы, но почти все стражники были во дворе, а во дворце — почти никого. Два стражника, приставленных к детской, проверяли, всели в порядке, всего дважды за ночь. Им следовало стоять за дверями, но ничего подобного: они едва заглядывали в колыбельку, болтали и шутили друг с другом, стараясь уйти поскорее. Но я не сразу поменяла местами детей. Прошло много недель, прежде чем моя нервозность сменилась страхом. Принцессе тогда было почти три месяца.