Читать книгу - "Влюбленный Дракула - Карин Эссекс"

— Судя по всему, в вашей жизни не все безоблачно, — заметил он, помогая мне подняться на подножку. — Вы должны поделиться со мной своими невзгодами.

Изумленная его проницательностью, я молча опустилась на сиденье. Доктор Сивард устроился рядом. Его водянистые серые глаза были полны участия.

— Так что же вас тревожит? — спросил он.

Карета двинулась. Я продолжала молча смотреть в окно. Мой таинственный преследователь стоял на тротуаре, глядя мне вслед.

Когда он скрылся из виду, я повернулась и встретила вопрошающий взгляд доктора Сиварда.

— Вы правы, в жизни моей далеко не все безоблачно, — медленно произнесла я. — Но мне трудно об этом говорить.

— Не забывайте, перед вами врач.

— Вы спрашивали, как здоровье моего мужа. Полагаю, ему необходима помощь, — сказала я, и внутренний мой голос тут же добавил, что в еще большей степени помощь необходима мне самой.

Я открыла доктору Сиварду все, что считала возможным. Признаваться в том, что Джонатан был мне неверен, я не стала, сообщила лишь, что болезнь его была спровоцирована сильным потрясением. Выслушав меня, доктор настоятельно посоветовал поместить Джонатана в клинику, где он и его коллеги смогут обследовать больного и назначить эффективное лечение. По словам Сиварда, доктор фон Хельсингер, его коллега и наставник, не знал себе равных в постижении загадок человеческого сознания. Если кто-то и способен избавить Джонатана от меланхолии, это доктор фон Хельсингер, заверил меня мой собеседник.

Я не могла сказать с определенностью, двигало ли Сивардом искреннее желание помочь моему мужу или же он искал повод для того, чтобы наши с ним встречи стали более частыми. Я знала лишь, что мне необходимо действовать. Джонатан должен полностью поправиться, должен забыть о том, что произошло в Стайрии, и стать мне настоящим мужем.

Да, мой дорогой читатель, я всей душой надеялась, что став замужней женщиной фактически, а не только номинально, позабуду обо всех своих диковинных снах, видениях и мечтаниях. Прошу тебя, не считай меня наивной, я просто — как бы это выразиться точнее? — плохо представляла, с какой неодолимой силой столкнулась. Теперь, по прошествии времени, я сама удивляюсь тому, что была до такой степени лишена проницательности.

Ночь я провела в пансионе мисс Хэдли, в своей прежней комнате. Добрая моя наставница предупредила меня, что комнате недолго осталось пустовать — через два дня должна была прибыть новая учительница.

— Разумеется, Вильгельмина, тебя никто не сможет заменить, — со вздохом изрекла пожилая леди. — Но я слишком стара и уже не могу держать в узде тридцать непосед и болтушек. Девочки теперь совсем не те, что были прежде, — дома родители позволяют им любые шалости, и по части озорства они не уступают мальчишкам. А когда родители понимают, что дочь их стала совершенно неуправляемой, они посылают ее в школу, рассчитывая, что здесь из нее сделают настоящую леди. Да, современные родители просто губят своих детей, потакая их дурным наклонностям. Если так пойдет дальше, количество старых дев возрастет неимоверно — ведь никто не захочет жениться на шумливых, распущенных и ленивых девицах.

Мисс Хэдли недавно исполнилось шестьдесят. Ее отливавшие серебром седые волосы неизменно были убраны в так называемый французский узел, что придавало директрисе еще более изысканный вид. В отличие от владельцев других частных школ, вступивших на путь экономии и державших воспитанниц, что называется, в черном теле, мисс Хэдли предоставляла своим пансионеркам прекрасный стол и отличные условия. Соответственно, стоимость пребывания в пансионе была достаточно высокой, и мисс Хэдли заранее предупреждала родителей, что в случае неуплаты незамедлительно отошлет их дочь домой. Подобную суровость она объясняла тем, что никоим образом не желает урезать расходы на содержание тех учениц, родители которых вносят плату исправно.

Мы сидели в гостиной, где мне был знаком каждый предмет, и пили чай. Хотя в комнате нас было только двое, мы, как и положено истинным леди, ни на секунду не забывали об изящных позах и безупречных манерах. Наблюдая, с какой грацией мисс Хэдли подносит ко рту чашку, я думала, что выбрала превосходный образец для подражания.

— Скажи мне, Вильгельмина, почему вы с мистером Харкером поженились в такой спешке? — осведомилась мисс Хэдли. — Мне казалось, ты была твердо намерена устроить свадьбу в Экстере.

Я передала ей откорректированную и сокращенную версию событий, которую сообщала всем.

— Находясь в Австрии, Джонатан заболел мозговой лихорадкой и попал в больницу. Узнав об этом, я поехала туда, чтобы быть с ним рядом. Перед возвращением в Лондон Джонатан решил, что нам не следует пускаться в совместное путешествие, не будучи женатыми.

— Что ж, он рассудил весьма разумно, — одобрительно кивнула головой директриса и погладила меня по руке.

Вполне удовлетворившись моими объяснениями, она встала, подошла к комоду, извлекла оттуда два конверта и протянула мне. Сердце у меня сжалось, когда я узнала почерк Люси.

— Эти письма пришли, когда я подыскивала тебе замену, и у меня буквально голова шла кругом, — сообщила мисс Хэдли. — Каюсь, я позабыла переслать их тебе и только сегодня обнаружила под кипой бумаг. Конечно, теперь, когда мы потеряли нашу милую Люси, эти письма вряд ли послужат тебе утешением. Но, с другой стороны, тебе будет приятно иметь что-нибудь на память о ней.

Дрожащими руками я прижала письма к груди. Мисс Хэдли, поцеловав меня в лоб, удалилась в свою комнату, а я осталась сидеть в гостиной. В камине догорали последние угольки, но в комнате было прохладно, и я закуталась в шаль мисс Хэдли, висевшую на спинке кресла. От шали исходил запах розовой воды, которой пожилая леди обычно пользовалась после ванны. Я глубоко вдыхала этот нежный аромат, действовавший на меня успокоительно. Стараясь не думать об одиночестве, из замкнутого круга которого мне никак не удавалось вырваться, я начала читать.

«20 сентября 1890.

Моя дорогая Мина!

Есть ли еще на этом свете человек, судьба которого совершала бы столь же головокружительные повороты, как моя? Я попытаюсь во всех подробностях доверить произошедшее бумаге, так как моя преданная Хильда, которую мы с мамой привезли с собой в Лондон, обещала непременно вынести это письмо из дома и доставить на почту. Я адресую письмо мисс Хэдли, ибо уверена, она во что бы то ни стало перешлет его тебе, где бы ты ни находилась. От всей души надеюсь, что вы с Джонатаном уже исполнили свою давнюю мечту и арендовали один из коттеджей в Пимлико. Если это так, ты, получив это послание, незамедлительно примчишься на выручку к своей злополучной Люси.

Мина, я стала пленницей в своем собственном доме, и тот, кто должен служить мне защитой и опорой, превратился в моего тюремщика. Три дня спустя после того, как мы с Артуром поженились в Уиверли-Мэнор, известие о кончине моей бедной мамы прервало наши сборы в свадебное путешествие. Она умерла от очередного приступа грудной жабы, ночью, в полном одиночестве, пытаясь дотянуться до колокольчика и позвать прислугу. О, как горько я сожалею о том, что скептически относилась к ее болезни, в глубине души считая, что мама преувеличивает собственные страдания. Потеря любимого существа всегда является потрясением, но для меня удар стал особенно тяжким — в семье я была единственным ребенком и теперь, лишившись обоих родителей, вообще не имею родственников. Но самое большое потрясение ожидало меня впереди. После похорон мамы, когда мы с Артуром посетили адвоката, огласившего ее завещание, выяснилось, что незадолго до смерти она изменила свою волю.