Читать книгу - "Пламя и кровь - Франсуаза Бурден"

он говорит, каждое его слово для меня непреложный факт. И вот теперь я узнаю, что он о чем-то умалчивает, что он способен мне солгать. Но я дала ему шанс, я спросила, как прошел у него день? И он спокойно ответил: «Нормально. Без приключений».

– Потому что для него этот эпизод не имел никакого значения. Ты должна ему верить, когда он тебе клянется, что эта женщина его не интересует.

– Ты считаешь, этому можно верить? Ты ее видела? Она сногсшибательная красотка! И Скотт признался, что она к нему приставала… Почему не признать все остальное?

– Потому что остального не было.

– Ты правда так думаешь? Меня часто упрекают в наивности, а я не хочу быть обманутой.

Пат повернула голову, прислушиваясь к тому, как ее муж пытается уложить детей спать.

– Иди к нему, – предложила Кейт.

– Не волнуйся, он прекрасно обходится без меня. Слушай, я хочу, чтобы ты посмотрела на все непредвзято. Бывает, что мы о чем-нибудь умалчиваем, чтобы не создавать проблемы на пустом месте. Скотт слишком прямодушен и слишком любит тебя, чтобы обманывать с первой попавшейся блондинкой, пусть и сногсшибательной.

– До сих пор и я была убеждена в этом.

– Так в чем же дело? Разве теперь он относится к тебе иначе? Отдалился, стал рассеянным?

– Нет, вовсе нет, но это ничего не значит.

– Очень даже значит. Ты же сама говорила, что у Скотта неприятностей выше головы, однако, как видишь, с тобой он остался прежним. Когда у Грэма проблемы на работе, он меня не замечает, словно я становлюсь невидимкой!

– Тебе только так кажется, не переживай, – пробурчал Грэм, присоединяясь к ним. – Ты занимаешь слишком много места, чтобы я тебя не замечал.

Пат улыбнулась мужу и спросила, как дети.

– Дорогая, они требуют, чтобы ты прочитала им сказку.

– Конечно, иди к ним, – подхватила Кейт.

Грэм сел на место Пат и похлопал Кейт по плечу.

– Тебе лучше?

– Не знаю… мне грустно. И, думаю, мне не следовало уезжать из дома.

– Ну почему же! Всегда должна быть возможность переждать у друзей. Можешь выпить еще вина, а потом переночуешь у нас. А завтра утром проснешься и увидишь Скотта таким, какой он есть.

– То есть?

– Самым любящим из мужей. Он обожает тебя, Кейт. Действительно любит тебя до безумия, я ведь давно его знаю. И ему не следовало нанимать эту красотку, по которой стразу видно, что с ней не оберешься проблем.

– Скотт ее оправдывал. Даже если он ей не уступил, ему наверняка было приятно, что он ей нравится.

– Она не нужна ему, а женщинам он нравился всегда. И долгое время ему это льстило, согласен, но только до тебя. Ты изменила его, Кейт! Вы потрясающая пара, так что не цепляйся к мелочам. И уж если мы затронули эту тему, то скажу тебе: сегодня ревнуешь ты, а все последние месяцы он воображает бог знает что и мучается из-за твоего приятеля Крейга. На мой взгляд, вы не должны играть в такие игры. Супружеская ревность ядовита.

Не успел он закончить свою тираду, как в дверь несколько раз нетерпеливо позвонили.

– Легок на помине…

Грэм испытующе посмотрел на Кейт и, убедившись, что она успокоилась, пошел открывать. На пороге стоял Скотт; выглядел он измученным. Одной рукой он опирался на дверной косяк, в другой держал два букета роз. Он протянул один Грэму и пробормотал:

– Для Пат.

– Схожу за вазой. Ты нашел время съездить за цветами, молодец!

Он понимающе подмигнул и ушел на кухню. Скотт подошел к Кейт и остановился возле дивана, не зная, что сказать.

– Я должен извиниться, – наконец произнес он. – Нельзя было обходить молчанием этот идиотский обед.

– Совершенно верно.

– Мысль, что я разочаровал тебя, причинил тебе боль, разбивает мне сердце.

Она подняла голову, и он увидел ее опухшие глаза и потерянный взгляд.

– О, Кейт, мне так жаль!

Он положил букет на журнальный столик и подвинул его к ней.

– Пожалуйста, дорогая, скажи, что я должен сделать, чтобы ты улыбнулась!

В эту минуту он напрочь забыл о признании Бетти и об угрозе, которая нависла над его винокурней в Гриноке, важнее всего на свете была Кейт. Скотт опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.

– Посмотри на меня, это важно. Я никогда тебя не предам. Никогда этого не делал и никогда не сделаю. Ты – лучшее, что у меня есть, все остальное не важно. Жизнь без тебя потеряла бы всякий смысл, клянусь тебе.

Он капитулировал с легким сердцем, так страшила его мысль, что она может отдалиться от него.

– Между нами больше нет доверия, Скотт. Мы ревнуем друг друга – ты к Крейгу, я – к Грейс… Причиняем друг другу боль.

– Забудь о Грейс, она мне безразлична. На этом проклятом обеде я сказал ей, что люблю тебя, только тебя, и никого другого. А что касается Крейга, то на его месте я наверняка действовал бы так же. Твоя дружба с ним мучит меня, потому что ты участвуешь вместе с ним в том, что я не могу тебе дать. Я завидую вашим разговорам, репетициям и близости, которая всегда возникает при этом. Зависть – пошлое чувство, и я стыжусь ее. Ты – искренняя и цельная, и я ни в чем тебя не подозреваю, ты это знаешь. И чем больше друзей у тебя будет, тем лучше.

Кейт медлила с ответом, однако ее лицо постепенно смягчилось. Словно все еще колеблясь, она наклонилась и положила руку ему на плечо:

– Ты обещаешь мне, что все будет хорошо?

– Но, дорогая, все уже хорошо!

Они неловко обнялись: она – сидя на диване, а он – по-прежнему стоя на коленях.

– Мы можем войти или оставить вам квартиру? – весело крикнул Грэм.

– Из вас получились бы Ромео и Джульетта, если бы не возраст, – добавила Пат.

Кейт и Скотт встали, не отрываясь друг от друга.

– Спасибо за гостеприимство, – сказала Кейт, впервые за вечер улыбнувшись. – А теперь мы поедем.

– Куда же вы! В Джиллеспи ужин уже скоро закончится, так что присоединяйтесь к нашему, хоть он и сильно запоздал из-за вашего спектакля.

Стоя за спиной жены, Скотт послал Грэму благодарный взгляд. Кейт сразу же предложила Пат помочь на кухне, и мужчины остались одни.

– Ты был прав, – сказал Скотт, жестом пресекая объяснения друга. – Нужно было сразу послушаться тебя и избавиться от этой сексретарши.

– Тебе следовало бы почаще меня слушать.

– Не учи меня, просто радуйся, что оказался прав.

– Ну что, Кейт напугала тебя?

– Это мягко сказано. Я никогда в жизни больше не пойду