Читать книгу - "Заложники страсти - Рут Райан Ланган"

Глубоко вздохнув, она начала:

– Я пришла вовсе не затем, чтобы забрать тебя к себе, Флэйм, а затем, чтобы сказать тебе: ты должна жить.

Охваченная лихорадкой девочка начала было возражать, но Леонора настойчиво прошептала:

– В жизни столько всего, о чем ты пока еще даже и не догадываешься, девочка моя. Ты еще не познала любви мужчины. Не испытала счастья от рождения ребенка.

– Все это не для меня, мама. Сестры-монахини говорили, что я веду себя не по-женски. Никогда мне не стать настоящей леди.

– Тише, девочка. Когда-нибудь ты встретишь мужчину, такого же доблестного, как твой отец, такого же красивого, как твои любимые братья. Он завоюет твое сердце, увидит все, что в тебе есть хорошего, и полюбит тебя такой, какая ты есть. Ты взойдешь с ним на ложе, и вы двое станете едины – и душой, и разумом, и плотью. У тебя родятся прекрасные дети, Флэйм. Именно в наших детях мы можем жить вечно – так, как вечно живу в тебе я.

Диллон повернулся и посмотрел на эту женщину, столь красноречиво говорившую о вещах, неведомых еще ей самой; посмотрел с выражением, в котором мешались удивление, недоверие и восхищение.

Не сознавая, что он пристально смотрит на нее, Леонора продолжала говорить все тем же тоном – любящим и требовательным:

– Теперь понимаешь, почему ты должна жить, Флэйм?

Девочка кивнула.

– Если ты говоришь, что я должна жить, мама, тогда я буду жить.

– Да, девочка. Ты должна бороться, чтобы выжить. И когда-нибудь, через много-много лет, когда ты насладишься всем, что предложит тебе жизнь, ты присоединишься ко мне – это я обещаю! – и мы вместе будем вечно жить в ином мире, будем вместе гулять в блаженных садах рая. – Она заговорила тише: – Даю тебе слово, Флэйм.

Грозовые облака по-прежнему громоздились в небе, где-то далеко громыхнул гром, воздух становился все более душным и угнетающим, но волнение Флэйм, кажется, пошло на убыль. Дыхание ее замедлилось.

Диллон приложил руку ко лбу сестры.

– Если бы я не видел и не слышал все это собственными ушами, я бы ни за что не поверил, – пробормотал он. – Вы сотворили чудо.

– Это вовсе не чудо, – тихо ответила Леонора. – Флэйм – сильная девочка. Она бы и сама одержала верх в этой борьбе.

– Но ведь это вы вернули ей силы и желание бороться.

– Я просто сказала ей то, что сказала бы ей ваша мать, если бы она была сейчас тут.

– А откуда вам известно, что говорит мать своему ребенку?

Леонора подняла голову и встретилась с ним глазами:

– Я счастливица, Диллон, мне несказанно повезло. До тринадцати лет я жила с мамой. Хотя и сейчас мне очень о многом хотелось бы расспросить ее, по крайней мере, она была рядом со мной в эти столь важные годы взросления.

Диллон прикоснулся к щеке Флэйм.

– Эта малышка была еще совсем маленькой, когда наших родителей убили.

– Но у нее остались вы, Диллон.

Он покачал головой.

– Ничего хорошего из этого не вышло. Саттон, Шо и я были в монастыре, а Флэйм жила в это время в аббатстве.

– Но там ее окружали хорошие, добрые женщины, которые заботились о ней и многому ее обучили. – Она улыбнулась. – Хотя, признаться, мне трудно представить себе своевольную проказницу вроде Флэйм запертой в стенах аббатства.

– Да. Когда я привез ее в Кинлох-хаус, она была похожа на дикого зверька, только что выпущенного из клетки. – Улыбка снова тронула его губы. Он встал и помог Леоноре подняться. – С того самого дня, как я послал за ней, она наполняет мою жизнь такой радостью. И сейчас, – прошептал он, притрагиваясь загрубевшей ладонью к щеке Леоноры, – я верю, что эта радость не исчезнет из моей жизни.

– Да сколько же раз мне надо повторять? – Вместо того чтобы отшатнуться в ужасе, она подняла руку и накрыла ею его пальцы. – Ведь боролась не я, а Флэйм. И сейчас она все еще борется.

– Она борется не в одиночку. – Он привлек ее ближе к себе и поднял другую руку, так что ее лицо оказалось теперь заключенным в его ладони. Заглядывая ей в глаза, он пробормотал: – Вы не перестаете удивлять меня, миледи.

– Удивлять вас? Но чем?

Ее губы были так близко, что он почти чувствовал их вкус.

– Вы совершаете побег, когда я меньше всего этого ожидаю. – Его теплое дыхание касалось ее щеки. – А затем, когда оказываетесь на свободе и можете добраться до дома, вы предпочитаете остаться в неволе и ухаживать за девочкой, которая нисколько не скрывала свое враждебное отношение к вам.

Невозможно было стоять так близко и не чувствовать неодолимое искушение. Ее голос стал тише, превратившись в обольстительный шепот.

– Может быть, в ее глазах я вполне заслуживаю такого обращения. В конце концов, я принадлежу к племени ненавистных ей англичан.

– Да, моя прекрасная, очаровательная пленница. – Большой палец его руки скользнул по ее губам, и Диллон увидел удивление в глазах девушки. Проводя пальцами по ее волосам, он откинул ее голову назад. Взгляд его не отрывался от губ Леоноры, обжигая ее. Еще мгновение, и она с трудом могла выносить напряжение страсти, охватившее их жаркой волной. – Но теперь я спрашиваю себя, кто же из нас кого держит в плену?

Прежде чем она успела придумать ответ, он склонил голову и легко прикоснулся к ее губам поцелуем, похожим на дуновение ветерка.

– Думаю, это я теперь связан, – пробормотал он, едва оторвавшись от ее губ. – И я не в силах освободиться, несмотря на отчаянные попытки вырваться из пут.

– Я вовсе не держу вас, милорд.

– Нет, Леонора, держишь. Разве ты не видишь? Я стал пленником этих губ… – Он снова легко поцеловал ее, на этот раз задержавшись дольше, пока она не вздохнула и не поднялась на цыпочки, желая дотянуться до него. – И этой шеи… – Легкими, как веяние летнего ветерка, поцелуями он осыпал ее шею, спускаясь все ниже, к чувствительной ямочке. На ее белой коже виднелись синяки от его пальцев, ему больно было их видеть, и поцелуи становились все дольше, словно он пытался исцелить ее. – И этих плеч… – Он сдвинул плащ с ее плеча и продолжал целовать ее, пока она не вздрогнула.

– Диллон… – Ее губы с трудом выговорили его имя.

В это мгновение на них упали первые капли дождя. Отрезвленный их холодным прикосновением, Диллон попытался разобраться в сумбуре чувств, бушевавших в его душе и теле. Он хочет ее. Господь свидетель, он хочет ее. И хочет давно, с момента их первой встречи. Но теперь она не может более оставаться его пленницей. Неоплатный долг перед ней можно погасить одним-единственным способом – возвратив ей свободу. И если он действительно намеревается освободить ее, их не должно что-либо связывать.

– Тебе надо отдохнуть, Леонора. – Он увидел, как в глазах ее отразилось разочарование, когда он плотнее запахнул на ней плащ, тщательно скрывая соблазнявшую его нежную плоть.