Читать книгу - "Доктор Красавчик - Елена Сокол"

— Это я.

Взгляд шеф-редактора мощным лазером движется по офису и, наконец, останавливается на мне. Он испепеляет, и я почти физически чувствую, как начинает попахивать жареным.

— Кукушкина?!

— Простите. Эти цветы — они мои. — Пожимаю плечами.

— И зачем ты приволокла их все сюда?! — Алла Денисовна яростно взмахивает руками. — Смерти моей зах… зах… за-а-а-а-а-апч-ху-у-у-уй! — Вдруг чихает она.

И с трудом удерживает равновесие. Но очки от Chopard уже не спасти — они выпрыгивают из её пальцев и летят на пол. Хрясь! И одно из стёкол разлетается на части от удара.

Все замирают.

Владик хватается за сердце, Катя испуганно отводит взгляд, и только курьерам всё равно — им хоть Шопар, хоть Скипидар, они не разбираются в стоимости очков, их дело- доставить заказ. Что они и продолжают делать, внося в офис всё новые и новые вазы с цветами и не обращая внимания на внезапно воцарившуюся тишину.

— Откуда?! — Дрожа, взвывает Барракуда. — А главное, зачем?! — Рявкает она на меня.

И смотрит на разбитый аксессуар, словно на погибшее дитя. Её глаза слезятся, нос беспощадно краснеет.

— Я не специально. Мне… мне прислали. — Бормочу я.

— Кто?! — Сокрушается она, изящно наклоняясь и подбирая очки (или, вернее, то, что от них осталось). Оглядывает и швыряет обратно на пол.

Её глаза наполняются влагой.

«Чёртова аллергия» — догадываюсь я.

Но, судя по лицу, гибель любимых очков тоже сыграла немалую роль. Аллочка в бешенстве.

— Кто?! — Повторяет она.

Катя прячет карточку за спину, а Владик молчит.

— Э… ну… — Я нервно чешу лоб.

— Ко мне в кабинет, жи-во-о-о! — Бросает она, а затем оборачивается к Владику. — Убрать здесь всё и проветрить!

— Конечно, Аллочка, сейчас всё вынесем, сейчас всё… — И её прислужник бросается грудью на защиту офиса: прыгает, как отважный ниндзя, наперерез курьерам: — Так! Всё! Внимание! Стоп! А теперь берём всё и выносим отсюда, во-о-он в тот зал! В конце коридора, вон туда! Эвакуируем всё отсюда!

Через минуту я уже сижу в кабинете Барракуды.

Нас разделяет большой круглый стол. Начальница капает себе в стакан с водой какие-то капли, а я пялюсь через панорамные окна на крыши соседних домов и кусаю губы.

— И как это понимать, Кукушкина? — Выпив залпом содержимое стакана, гремит Денисовна.

Достаёт зеркало и начинает поправлять макияж. Её безупречные стрелочки потекли, а веки опухли. Надо же было этому идиоту Дубровскому прислать свои дебильные цветы в такой неподходящий момент! Да ещё и в таком количестве. Он будто решил подарить мне по букету за каждый день, что мы когда-то были вместе.

— А понимайте, как хотите. — Не выдерживаю я. — Не собираюсь я отчитываться за всех придурков, которые шлют мне свои веники!

И вдруг понимаю, что мне отчаянно хочется плакать. Достало всё! Один мужчина, которого не желаю видеть до конца своих дней, присылает мне цветы, а второй, от которого всё ещё жду объяснений, не соизволит даже позвонить! Да пошли они все! Козе в трещину!

— Кукушкина, ты к-как со мной разговариваешь? — Приподнимается с кресла Барракуда.

А я даже не смотрю на неё. И она пусть тоже идёт — вслед за ними.

— Да так, как вы заслуживаете. — Бросаю я. — Достали уже со своими воплями! Хотите, увольняйте, мне плевать с высокой колокольни и на вас, и на всё остальное!

И тут меня прорывает. Будто кто-то выстрелил слезами из стартового пистолета: бдыщ, и понеслась! Сопли, слюни, ручьи слёз — в пору нести ведро.

— Та-а-ак. — Алла Денисовна наливает стакан воды и ставит рядом со мной. — Выпей-ка, дорогуша, и давай, рассказывай, что там у тебя стряслось.

— Да ничего. — Всхлипываю я.

И утираю лицо рукавом. Светлая ткань пиджака щедро впитывает и мои слёзы, и косметику, и даже сопли.

— Держи. — Подаёт мне салфетку Барракуда. Она брезгливо морщится, но всё же её голос звучит непривычно тепло и мягко. — Говори, что там у тебя стряслось, Алиса?