Читать книгу - "Научи меня ненавидеть - Ирина Шайлина"

Дача была нашей, не той, от которой папа отписал мне половину. Не дворянское гнездо, а домик на пяти сотках, грядки в ряд, несколько деревьев и беседка. Зато здесь было спокойно. Никакого риска появления Руслана. Смешная я, словно Руслан самое страшное, что может со мной случиться. Точнее, что уже случилось, но, к счастью или сожалению, осталось позади. Может, навсегда, а может, на очередные десять лет.

Я набралась духу, сил и заставила себя встать с шезлонга. Трава и горячий гравий дорожки щекотали босые ступни. Толик увязался за мной, гордо потрясая ведерком.

— Ожила? — хмыкнула Маринка. Щеки румяные, пахнет укропом и петрушкой, глаза сияют.

— Если бы, — я взяла из миски свежий огурец, откусила кончик.

— Ты еле ползаешь, — продолжила она. — Посмотри на меня. В конце концов, кто из нас беременный?

И засмеялась, довольная своей шуткой. Я бы тоже хотела посмеяться, но не получалось. Её слова упали в благодатную почву — я изводила себя уже несколько недель. Хотя, по сути, повода не было. После моей беременности месячные были у меня редким гостем, и я уже почти привыкла к тому, что их почти нет. Однако думалось и думалось, из головы никак не выкидывалось. Я ругала себя за параноидальные мысли и ничего не делала.

— Как думаешь, Толику не пора домой? — спросила я, словно решившись. — Можно, твою машину возьму? Не доеду без кондиционера. Заодно и магазин заеду, напиши, что купить.

Маринка хрумкнула огурцом, подумала и кивнула. Я потащила упирающееся дитя к машине. Дитя не хотело в город, но не стоит забывать, что у него есть мама. А мне повод нужен.

— К маме. Ягодки свои покажешь. Все четыре.

Толик успокоился, прижал ведерко к груди, позволил мне пристегнуть ремни. Принялся болтать ножками и смотреть в окно на пролетающие мимо посёлки и лесопосадки.

— Толик, — внезапно для самой себя спросила я. — А ты любишь свою маму?

Ребёнок повернулся и посмотрел на меня словно сверху вниз. Как на глупышку, недостойную с ним разговаривать, и не произнёс ни слова, из тех двадцати, которые научился произносить.

А я подумала, что это сумасшествие — считать, что внутри меня может быть ребёнок, зачатый от Руслана. Проще поверить в непорочное зачатие. Что маленький, беззащитный малыш, который, как и Толик, любит свою ветреную мамашу, будет принимать меня целиком и полностью. Прижиматься к моей груди в поисках молока. Нет, невозможно. Сам Руслан, наверное, уже родился с клюшкой в руке и с гонором в голове, не иначе. Поэтому все, что я сейчас сделаю, это оставлю Толика маме, заеду в аптеку, куплю тест. Увижу одну полоску, а как иначе, а потом куплю бутылку виски. И выпью её одна. А потом…да ничего. Жить буду дальше.

— Принимайте бандероль! — дурашливо завопила я в домофон.

Если родные и знакомые считают тебя дурочкой — главное, их не разочаровывать. Вера вздохнула и открыла дверь. Мы с Толиком поднялись по ступеням, я сдала ребёнка, посмотрела на экран телефона. СМС с внушительным списком покупок от Марины. Потом, сначала в аптеку. По старой памяти поехала в ту же, что и в первый раз, тогда, миллион лет назад.

Как ни странно, та самая аптека все ещё работала. Я даже ожидала увидеть ту же самую девушку за прилавком и даже то, что она меня узнает. Но на кассе была незнакомая мне пожилая женщина, да и работала аптека по типу супермаркета, я просто протянула выбранную коробочку и все. Не пришлось краснеть и мяться третий раз в жизни, покупая тест на беременность. Коробочка была в сумке, сумка через плечо. Машина оставлена на парковке, а я поднималась в торговый центр по чертовски медленному эскалатору. Недалеко была лестница, по которой я поднялась бы гораздо быстрее, но мысль о том, что мне придётся шевелить ногами, нагоняла тоску.

Я поднялась наверх, оказалась в большом зале, уставленном столиками, здесь кормили фастфудом и роллами сразу десяток различных забегаловок. Бегали, врезаясь во взрослых, дети, стоял шум и гомон, не разгоняемая кондиционерами духота и запах многочисленных тел. Я максимально осторожно лавируя между столиками пересекла зал, там, за той вон колонной в углу, туалет, который мне и нужен. Играла музыка, меня подташнивало. Я подозревала, что тошнота — это следствие самовнушения, и старалась не обращать на неё внимания.

— Мышь! — окликнули меня. Я не обернулась, и тогда позвали по имени. — Свет!

Я вздохнула, и остановилась. За крайним столиком сидела Анька. На столе рядом — молочный коктейль и смартфон, на лице тоска. Видимо, такая, что и я гожусь её разгонять. Я плюхнулась на стул напротив.

— Чего тебе?

— Поздороваться хотела, — скривилась Аня. — Это преступление?

— Здоровайся.

— Здравствуй.

Мы помолчали. Я смотрела на неё, гадала, чего ей ещё нужно. Взгляд её метался по залу, скользил по лицам людей, ни на ком подолгу не задерживаясь, словно не видя, и то и дело возвращался ко мне. Ей точно что-то от меня нужно.

— Ты ведь мне такой план сорвала, — наконец начала она, когда я стала уже подумывать о том, чтобы встать и уйти. — Я ведь думала, что все учла.

Она, видимо, хотела, чтобы я спрашивала, какой же это гениальный план. Но все мои мысли были о яркой коробочке, которая горела желанием быть распечатанной и использованной по назначению, и даже любопытство, пожалуй, не удержало бы на месте. Я поерзала, решилась и спросила только затем, чтобы уйти уже скорее.

— Какой план?

— Беременная я, Светка.

Я засмеялась. Нет, я захохотала в полный голос, не в силах остановиться, размазывая слёзы по щекам. Анька смотрела обиженно, я заткнула себя усилием воли, отдышалась и спросила, страшась услышать ответ.

— От Руслана?

А сама думала — так мне и надо. Вот именно так. Чтобы не питала иллюзий, замков песочных не строила.

— Нет, — ответила Аня, даже удивив меня. — Не от него. Но очень хотела, чтобы он так думал.

— Это….нечестно же.

— Да какая уже разница. Четвёртый месяц пошёл, поздно кулаками махать. Профукала я сроки, спасибо тебе.

И потянулась к своему коктейлю. Сладкая молочная жидкость поднялась вверх по трубочке, я подумала, что вот теперь точно надо уходить. Сейчас начнёт жаловаться, я её — жалеть. А мне некогда, мне себя жалеть надо. Сначала убить, потом пожалеть.

— Ну, я пойду?

Анька махнула рукой. Я пошла прочь, зачем-то несколько раз обернувшись. Анька все так же сидела, понуро согнувшись втрипогибели. Мне и правда стало её жалко, но приближать её к себе не хотелось, она слишком подлая.

— Свет, — крикнула она мне в спину, вынуждая остановиться. — Это я Фильке рассказала.

Я постояла минуту, прислушиваясь к себе. Поняла — кардинально ничего не изменилось. Руслан человек злопамятный, а я ему щеки расцарапала на глазах у всех. Но все же стало легче. Хотя бы оттого, что он не обсуждал то, что между нами тогда произошло со всеми подряд.