Читать книгу - "Игра или страсть? - Элизабет Торнтон"

– Ее можно отправить домой? Дженнингз растерялся.

– Ну конечно, такая славная леди. Но ей нужно преподать урок, понимаете?

Брэнд понимал, он выразил свою признательность Дженнингзу в более красноречивых выражениях, чем обычно. Всегда выгодно быть по эту сторону закона, по крайней мере делать вид, что это так. Одно из основных правил, которое он усвоил как газетчик.

– Теперь расскажите мне об Эндрю, – попросил он. Дженнингз почесал подбородок.

– С ним дело похуже, – сказал он. – Сэр Джайлз и молодой Молверн в конторе, и сэр Джайлз настаивает на обвинениях. Он ждет вас.

– Насколько сильно избит мальчишка?

– Он воет, как кот на крыше, но я не вижу никаких повреждений. Думаю, он притворяется, чтобы насолить юному Эндрю.

Брэнд на мгновение задумался.

– Вы послали за доктором?

– Нет. Его отец сказал, что сам позаботится обо всем, когда привезет его домой.

– Если он выдвигает обвинение, я хочу, чтобы мой доктор осмотрел парня. – Брэнд сверкнул хищной улыбкой. – Пошлите за доктором Хардкаслом. И назовите ему мое имя, тогда он непременно приедет.

– Тут есть доктор. На Хай-стрит, совсем рядом.

– Хардкасл, – повторил Брэнд. – Если я плачу по счету, то хочу, чтобы присутствовал мой доктор. Да, и не забудьте уведомить об этом сэра Джайлза.

Дженнингз кивнул.

– А леди Эмили?

– Мэнли отвезет ее домой.

– Хорошо.

– Спасибо. А теперь я повидаюсь с Эндрю.

Слуги уже гасили последние свечи в большом зале, когда Марион поднялась наверх. В голове ее вертелось множество мыслей, но большой тревоги не было. Лакей прошептал, что молодые люди не совершили никакого серьезного проступка и леди Эмили ничего не угрожает. Возможно, констебль припугнул их, но не больше.

Прежде чем пойти в свою комнату, Марион зашла в спальню Фебы. В комнате было темно, девочки спали. Волосы Фебы были накручены на папильотки – она всю последнюю неделю пыталась копировать кудряшки Флоры. Флора же завидовала отсутствию у Фебы веснушек и каждый вечер протирала лицо лимонным соком, чтобы сделать «ужасные пятна» бледнее. Марион почувствовала запах лимонного сока.

Марион вздохнула, уже не в первый раз спрашивая себя, что девочки будут делать, когда придет время расстаться. Метод воспитания Флоры, разделения ее между двумя тетками в течение года, был, на взгляд Марион, жестоким и эгоистичным. Он не давал Флоре стабильности, в которой она нуждалась.

Марион понимала, что ей следует пожалеть Теодору как заброшенную, обделенную вниманием жену, но она не испытывала к ней симпатии. Теодора была холодной и гордой, и в душе у нее не было ни капли материнских чувств. Что касается лорда Роберта, он был сдержанным, но не холодным.

Ветерок из открытого окна зашевелил какие-то бумаги на маленьком столике и сдул их на пол. Марион подошла и увидела на столе шкатулку, в которой, должно быть, хранились сокровища девочек. Странные сокровища, подумала она, переворачивая бумаги. Это письма к Ханне, и подписаны они лордом Робертом! Более внимательное прочтение озадачило ее. Ни слова о любви. Счет за покупку, благодарственная записка, рецепт лечения лошади – безобидные послания, написанные в неофициальном тоне.

Марион обратила внимание на шкатулку. Вещь ручной работы, инкрустированное дерево, с плотно прилегающей крышкой.

Свет был плохой, но она без труда разглядела выгравированные на крышке буквы – «X. Г.». Вполне возможно, что это шкатулка Ханны. Некоторые из писем адресованы ей, но не все. Марион открыла крышку и просмотрела содержимое. Единственной представляющей интерес вещью там оказался носовой платок с инициалами лорда Роберта.

Марион стала размышлять, но ни одна теория, приходившая в голову, не удовлетворяла ее. Ей нужны были любовные письма, что-то, что доказывало бы, что Ханна планировала сбежать с любимым человеком. Может, такие письма были, но их кто-то забрал?

Она взглянула на кровать. Фебе и Флоре предстоит многое объяснить, но не сейчас. Утром она потребует рассказать, где они взяли эту шкатулку и что в ней было еще.

Сунув шкатулку под мышку, она на цыпочках вышла из комнаты. Девочки здорово перепугаются, когда обнаружат исчезновение шкатулки с сокровищами. Хорошо. Что-то уж слишком независимыми стали эти девчонки. Немного дисциплины им не помешает.

Марион вернулась к себе, но не собиралась ложиться в постель, пока не поговорит с Брэндом и с Эмили. Чтобы скоротать время до их возвращения, Марион снова взяла шкатулку и на этот раз стала искать потайное отделение. К ее немалому разочарованию, такового не обнаружилось.

Марион поставила шкатулку на трюмо и начала беспокойно мерить шагами комнату. Наконец послышался стук колес на подъездной аллее, потом шаги Эмили.

Марион взяла свечу с каминной полки и пошла к сестре. Эмили широко улыбнулась:

– Я подумала, ты уже спишь, и не хотела тебя будить. Поставь свечу, и я обо всем расскажу тебе.

Похоже, что Феба и Флора не единственные, кого необходимо приструнить.

Марион поставила свечу и села на кровать рядом с Эмили.

– Итак?.. – напомнила она.

– Сегодня, – продекламировала Эмили, словно играла роль на сцене, – Эндрю проявил себя как настоящий джентльмен. Он герой, Марион, о, не в греческом стиле, но такой, которым мы, англичане, можем восхищаться, ну, знаешь, скромный, благородный человек действия. Если бы он был немного постарше, я бы попыталась женить его на себе. Растущая тревога Марион немного улеглась.

– Ты не влюблена в него? Эмили нахмурилась:

– Не болтай чепухи. Он же еще мальчик.

Марион благоразумно воздержалась от упоминания слов мисс Каттер.

– Эмили, – сказала она, – не томи душу, расскажи, что там у вас произошло.

– Во всем виноват этот несносный Виктор Молверн! – горячо начала Эмили, затем улыбнулась. – Хотя, учитывая все, нам бы стоило поблагодарить его. Он показал себя хуже некуда.

– Эмили! – нетерпеливо воскликнула Марион. Эмили кивнула.

– Было состязание экипажей… – проговорила она.

Брэнд вошел в камеру, Эндрю вскочил с тюремной койки и посмотрел на брата встревоженным и мятежным взглядом.

– Что они сделали с Эмили? – спросил он. Что ж, у парня правильные приоритеты.

– Жена Дженнингза присматривала за ней, а сейчас Мэнли везет ее домой. Ее ни в чем не обвиняют, она свободна.

Облегчение вспыхнуло в глазах Эндрю, но быстро померкло.

Брэнд осторожно опустился на койку, Эндрю подвинулся, давая ему место. Они сидели плечом к плечу. Эндрю угрюмо проговорил:

– Ты собираешься читать мне лекцию о грехах моего отца?

– Нашего отца, – поправил Брэнд. – Ты был пьян? Эндрю выпрямился: